вэлейском, маэлонском, на нашем.
Провела пальцами по корешкам, представляя, что точно такие же могли бы принадлежать мне. Подумала об этом – и снова разозлилась, еще сильнее. На Ормана с его предложением, на себя за такие глупые мечты. Ловушка красивой жизни захлопнется, не успею даже вздохнуть. Или…
– Моя библиотека к твоим услугам.
Вздрогнула и обернулась: Орман смотрел на меня снизу вверх. Точнее, с первого этажа на второй, положив руку на ленту перил.
– И та, что касается магии, тоже. Спускайся, Шарлотта. Продолжим.
И мы продолжали. До той минуты, пока он не отложил кисть.
Признаться, к этому моменту у меня перед глазами уже плавал хрустящий бекон. Не представляю, почему: никогда не была прожорливой, но то ли бекон оказался слишком вкусным, то ли организм от пережитых потрясений пытался оправиться таким вот экстравагантным образом.
«Как бы там ни было, милый, – сказала я ему, – придется потерпеть. Нам еще надо добраться до города, и…»
– Хочешь взглянуть?
Я замерла, как была: рука тянется за халатом, взгляд на натянутой привязи пристального внимания Ормана. Сама мысль о том, чтобы посмотреть на набросок, показалась обжигающе-острой.
Увидеть себя его глазами.
Такой…
Порочной, распутной, бесстыжей?
Полог замешательства рухнул в ту же секунду.
– Нет, – ответила решительно.
Не хочу я смотреть на… это.
– Как пожелаешь. Значит, пойдем обедать.
– Вы обещали меня отпустить после завтрака!
– Разве? Я обещал, что после завтрака тебе вернут одежду. Сегодня у меня свободный день, и я хочу основательно с тобой поработать.
Мои желания, конечно, в расчет не принимаются. Ну да ладно. Чем быстрее он закончит, тем быстрее я избавлюсь от долговой метки и его общества. И от наваждения, накатывающего в его присутствии. Мисс Дженни придется до вечера погулять, но к счастью, она умеет о себе позаботиться: пару раз приносила домой толстеньких крыс (их в Лигенбурге очень много), а однажды – придушенного голубя. Осознав, что добыча меня в восторг не приводит, перестала таскать их в дом. Несколько дней подулась за неоцененные усилия, а потом забыла. Что с нас, с людишек, взять.
– Где находится столовая? Дайте мне двадцать минут, и я к вам присоединюсь.
– Я провожу, – Орман протянул руку.
– Мне нужно одеться и привести себя в порядок, – напомнила я. – Или вы хотите, чтобы я села за стол в халате?
Он усмехнулся и покачал головой:
– Там, где мы будем есть, халата более чем достаточно.
Вспомнила завтрак, и мне как-то резко стало не по себе.
– Я не стану обедать в спальне.
– В спальне мы точно обедать не будем.
– Тогда где? – Я сложила руки на груди, подозревая, что ответ мне не понравится.
– Всегда все уточняешь заранее?
– Это вы меня научили, – заметила я. – Уточнять все заранее, чтобы потом не возникло непредвиденных… обстоятельств.
Орман хмыкнул и кивнул на дверь.
– Лично я собираюсь на обед, Шарлотта. Ты можешь решать, пойдешь со мной, или дождаться здесь.
От такого выбора желудок предательски сжался. Мне не привыкать к пропущенному завтраку или ужину, но сейчас, когда предстояло позировать ему обнаженной еще несколько часов, голодать не хотелось. Глазеть на меня здесь некому (кроме Ормана, но он, кажется, видел больше меня), так что пройти по коридору в халате – не самое страшное. В конце концов, если мне что-то не понравится, ничто не мешает развернуться и уйти. Немедленно.
Я плотнее запахнула халат, настолько, что сейчас он выглядел целомудреннее моего платья, и кивнула. Мы направились к двери, но на полпути меня осенило еще одним немаловажным вопросом, а именно вопросом обуви. Стоило представить себя в халате и осенних туфлях, уголки губ поползли вверх. С трудом справившись с приступом совершенно неуместного веселья, серьезно поинтересовалась:
– По коридорам мы тоже пойдем босиком?
– Говорю же, что ты любишь забегать вперед. – Орман распахнул передо мной дверь.
Наша обувь была аккуратно отодвинута в сторону, совсем рядом стояли плетеные сандалии, наподобие тех, что были на Тхай-Лао. Две пары, одна поменьше и поизящнее, другая побольше.
