- Монстр?
- Наш хозяин, - она осмотрелась по сторонам и чуть наклонилась вперед, - их сутки гоняли собаками в заповеднике. Насколько мне известно, оба теперь в больнице с тяжелыми увечьями и круглой суммой в банке за молчание. Кристина сказала им, что это ты подставила их за то, что хотели помочь тебе сбежать. Теперь тебя все ненавидят и желают смерти. Да-да-да, девочка, этот дом только похож на дворец, на самом деле здесь гадюшник из самых ядовитых змей, и вся прислуга мечтает угодить Кристине, чтоб получить прибавку к жалованию и лишний выходной. Поэтому на тебя и настучат, и наговорят в любую секунду, а еще и подсидят. Держись от всех подальше. Завистливые сучки сожрут и не подавятся. Особенно Кристина и ее подружка жополизка Ясмина. Она на кухне работает.
Я застыла с вилкой в руке и смотрела в темные глаза Виты круглые и большие под прозрачными чуть дымчатыми стеклами. Если бы я знала, что все так жутко закончится для людей, которые захотели мне помочь, я бы никогда не позвонила Ларисе.
- Не знала? В этом доме царят средневековые порядки и нарушать их очень чревато. Но здесь и прекрасно платят. Но если б я знала, что это означает прислуживать самому дьяволу, я бы отказалась. Ты, главное, слушай, что тебе говорят и выполняй свою работу. Никто не тронет, если не выделяться и никуда не лезть. Хотя завтра приезжает Паучиха, и некоторые точно лишатся работы. Старая сука жестока и беспринципна. Каждый раз найдет за что уволить или унизить.
Она еще много болтала насчет порядков в доме, о матери Огинского и том, как отсюда вышвыривают провинившихся слуг. Пока к нашему столу не подошла полноватая пожилая женщина и не потрепала Виту по плечу.
- Хорош новенькую стращать. Не так страшен черт, как его малюют. Меня Людмила Афанасьевна зовут, но девочки кличут тетя Люда. Я занимаюсь учетом всего служебного инвентаря в усадьбе еще со времен, когда хозяин наш под стол пешком ходил. То есть, если что-то сломалось и надо починить, заменить, выдать, добавить - это ко мне. А Витку не слушай, она та еще сплетница. Делать ей больше нечего, вот и чешет своим помелом.
- Да ладно, теть Люд. Я ж предупреждаю. Ты ж знаешь, что тут знать надо, как и что, а не то...
- Я заменяю Кристину, когда та раз в месяц ездит в город проведать семью. Если тебе что-то нужно будет, проси у меня - посмотрим, чем можно помочь. Девочки ко мне обращаются.
- У суки, наверное, семья состоит из богомольских лапок сожранного ею очередного супруга.
- Вита! Язык враг твой. Услышит кто, без него останешься. Паучиха найдет - за что тебя его лишить, когда ей нажалуются, а тебе долги выплачивать и выплачивать еще.
Каждый день и даже каждый час, проведенный в этом доме, стирал мою наивность и остро резал меня осколками от разбитых вдребезги розовых очков, с которыми я решила ехать работать в столице. Я все больше и больше понимала, что в мире больших денег нет никакой справедливости, честности и хорошего отношения к людям. Как и в этом доме - конвейер из человеческих судеб и душ. Ежедневная генеральная уборка, словно каждый раз с утра предстоял праздник с многочисленными гостями, а по вечерам уборка на кухне. Не то чтоб Огинский экономил, но штат прислуги был весьма и весьма невелик. Подъем в семь утра каждый день. Пока я не научусь все делать сама, я должна была работать с Витой и Биной. В первый же день работы Кристина заставила меня переплетать волосы и перевязывать «гульку» на макушке. Потом ей не понравилось, что мое платье слишком короткое, и она приказала меня обмерить и сообщить тете Люде, чтоб заказала новую форму. В первых двух комнатах мы убирали втроем, но потом Кристина ушла, и Вита сказала, чтоб Бина заканчивала сама, а мы вдвоем пойдем в спальню хозяина. Едва она это вымолвила, как я застыла с покрывалом в руках.
- Что такое?
- Как - в спальню хозяина?
- А вот так. За тобой закрепили три спальни и кабинет Монстра.
Пальцы, сжимающие материю, дрогнули, и она выскользнула из рук. Бина заворчала, что теперь заново примерять и разглаживать.
- Сама разгладишь, а мы пойдем там уберем. Говорят, у него веселая ночка была. Что стала, Надя? Идем. У нас все четко по времени. Не успеем сдать комнаты Кристине - вычтут из жалования.
Я невольно криво усмехнулась - интересно, а у меня жалование есть? Может, меня можно за что-то уволить?
- Пошли. Мы и так долго провозились. Обычно его в это время там уже нет. Он рано встает. Не трясись вся.
Вита открыла тихо комнату, и мы обе застыли на пороге. Огинский валялся на постели с какой-то девкой и курил сигару, согнув ногу в колене и прикрыв низ живота простыней. По полу были разбросаны его вещи вперемешку с женскими. Меня словно полоснуло плетью по спине. С такой силой, что я вся дернулась. Боль, как бутон цветка, раскрывала свои лепестки где-то под ребрами ровно посередине. Она обжигала пульсацией, и я понятия не имела, что она означает и почему мне вдруг стало нечем дышать. Белокурая женская голова покоилась на подушке, и тонкая рука свешивалась с края постели. Лепесток за лепестком она расцветала все сильнее и сильнее, эта адская дрянь внутри меня. Снова опустила взгляд на пол на разбросанные в беспорядке вещи и не смогла сделать ни шагу вперед.
- Пошли. Давай. Не пялиться. Вытрем пыль, пособираем вещи с пола, вымоем ванну и санузел. Если к тому моменту они уйдут завтракать, сложим постель.
Вита толкнула меня в плечо, и мы зашли в комнату. Роман поднял на меня взгляд исподлобья, и я вся дернулась, едва ощутила физически его
