Королевство Эльфорум жило своей жизнью, Империя — своей.
Какие-то межпланетарные подвижки случились, когда к ним прибыли земляне. Появилось экономическое оживление, наги, как элитные воины, стали известны далеко за пределами своего дома. Тогда-то Финарэль и понял — пора. Разумной жизни в космосе хватало, а ему подходили только наги, потенциал которых мог разглядеть и еще кто-нибудь.
Их жреческий матриархат и жесткий отбор рождаемости от лучшего семени был ему только на руку. Сами того не ведая, кобры-нагайны вкладывали в его руки все козыри, а так почитаемые старые устои лишь закрепляли победу за Финарэлем.
Лишенные перспектив семьи и должного почета из-за отсутствия детей, такие наги были идеальными кандидатами для его омег. Они-то не будут унижать младшего, не поднимут руку, не причинят вреда. Ребенок для них будет ценнее собственной жизни, а супруг будет только сейше.
Вот он, залог долгого и счастливого брака, а не такое быстротечное и проблемное чувство, как любовь.
Финарэль свел Аршасса и Леукарэля и не проиграл.
Потом настала пора Арэля.
Но случилась заминка, которую упустил из виду Финарэль. Некоторые наги были ядовиты, а венценосные крайты славились этим ядом даже в крови. Но он не собирался отступать. Сохранив хорошие отношения с графом Орсетт (общая беда их немного сблизила), он аккуратно вкладывал через него идею политического брака между их народами в уши короля, кивая на брак своего сына. Орсетт был давним другом Его Величества.
Брак принцев ему был нужен, как воздух, ведь тогда… Тогда он открывал практически безграничные возможности по созданию таких семей. Хоть вся знать и кривила свое благородное лицо, но осудить уже не смогла бы — брак принцев положил бы пересудам конец, а общий ребенок вколотил бы крест в попытки запретить такое генетическое смешение.
Но все могло пойти крахом, будь крайты настолько ядовиты. Тогда он впервые молился Древу и просил помощи. И она пришла с нагской стороны — на предварительное обсуждение политического брака прибыл дядя Рроха — Сошарр эс Бунгар — старый воин, весь в шрамах и отметинах. Он, как уже заметил Финарэль у других нагов, не маскировал их, наоборот, спокойно демонстрируя окружающим уровень его боевого опыта. Даже лицо его было помечено парой отметин, отчего правая сторона рта была приподнята вверх, делая выражение лица всегда насмешливым. Черная с проседью коса по старинному обычаю свисала до самой поясницы, а глаза — черные провалы — смотрели на всех с презрением.
Финарэль его невзлюбил сразу, почуяв хитрого и опасного противника. Такой не поведется на его милую улыбку и невинный взгляд. Чуял он определенным местом, что с этим нагом надо быть начеку.
Так и вышло. Если на званном вечере Финарэль смог обольстить почти всех участников переговоров, умело манипулируя их мнением, но оставаясь для всех «прелестным графом», то Сошарра с его позиции сдвинуть не удалось, тот был против брака племянника, презрительно показывая острые клыки на слово «омега».
Впервые Финарэль столкнулся с такой ненавистью, но отступать не собирался. Найдет он его слабое место, не может его не быть.
***
Все расставил по своим местам химический анализ крови и слюны крайта, а вернее Сошарра эс Бунгар. Наг дал образцы легко, видимо, надеясь, что яд будет смертельным и переговоры подойдут к концу. Финарэль, пока шли опыты, постился, молился и пообещал Древу, что если яд окажется безвредным, он позволит Судьбе выбрать ему избранника, примет его, но любить не обещает, понимая, что та отыграется на нем за все.
Яд оказался афродизиаком для омег Эльфорума.
Это было намного больше, чем ожидал Финарэль, но злопамятность Судьбы он испил на следующий день, когда выпил шампанское за благополучный исход с несколькими высокородными в лаборатории Королевской Академии и парой ученых. Шампанское открывали при нем, и Финарэль, до
