Сейчас бы музыку ещё. Она бодрит не хуже кофе и душа. Особенно, если рок. Ох, надо возвращаться поскорей. Пока не заставили ещё и супружеские обязанности выполнять.
Передёргивает от перспективы. Нет, в человеческом обличье инспектор очень даже ничего, но я воспитана так, что всё должно быть по любви и взаимному согласию.
Не о том думаешь, Ирка! Прям голосом папы, ага. Хороший стимул настроится на серьёзный лад. Кликаю очередную иконку – опять не то. Отчёты, соглашения, расписки. Словно опять на работе за любимым компом.
Вот откроется дверь: войдёт отец и… поскрипывая, входит робот. Медный, важный. Поблёскивает лампочками как у старого телевизора. Похож на Самоделкина из советского мультика. Несёт тарелку бутербродов и кофе.
– Ваш завтрак, мисс.
Голос, как и положено, металлический.
– Благодарю вас, мистер робот.
Он с ловкостью официанта накрывает стол и выдаёт:
– Неверно, я не мистер.
– А кто же? – тяну сандвич. Сыр и ветчина просто отменные, ммм…
– К-10-И-15.
– Вот как, значит, я могу называть тебя просто КИ.
– Не стоит. Это может вызывать сбой программы.
– А если вот так, – перегибаюсь через стол, чмокаю пахнущую машинным маслом щёку.
– Напрасно. Я не испытываю эмоций. Подкуп не удался.
– Вот же ты… бука, КИ!
– Я не знаю, что такое «бука»!
Строгий. Дожидается, пока я выпью кофе. Забирает тарелку, где оставалось по крайней мере ещё три бутерброда и удаляется с видом министра.
Не злюсь, хихикаю. Такой милый!
Мой собственный робот!
Радость длится недолго: фурией влетает Веллингтон.
– Скорее! Прибыл ваш жених! Ждёт в гостиной! А он из тех, кто не любит ждать!
Довольно-таки бесцеремонно берёт меня за руку и вытаскивает из кресла.
Мир, который не будет цацкаться с тобой. Он швыряет тебя головой вниз, в самую гущу событий. А там – разруливай, как знаешь. И не забудь, пока выползаешь из тех обстоятельств, в которые он тебя загнал, спасти его.
Инфантильный капризный мир, охраняемый мальчиком-богом.
Всё это проносится в голове, пока наставница тащит меня по лестнице вниз. Она что-то бурчит, но все слова проходят мимо сознания. А нарочитая роскошь дома, в котором теперь живу – позолота, шёлк и бархат, мрамор и дерево, хрустальные люстры и фрески с павлинами во всю стену – скорее раздражает. У нас с отцом – всё необходимое, уютно, стильно, но без такого выпячивания.
Останавливается она резко. Ойкаю и отступаю. И тут вижу его. Смотрит осуждающе, качает головой.
– Что у вас за наряд, леди Дьиюлли?
Я всё ещё в сорочке и замотана в покрывало, как в плащ.
– Ну извините, – расшаркаюсь, а сама бешусь, – меня тут дезинформировали, – кошусь на кой-кого, а она фыркает рассерженной кошкой: мол, предупреждала! – Ждала вас только к ужину.
Госпожа Веллингтон чинно откланявшись, удаляется. А он, пройдя мимо меня, садится в кресло и холодно чеканит:
– Не имеет значения. Уже обед, а леди всегда должна выглядеть так, будто вот сейчас на приём к Регент-Королеве.
Сам так и выглядит. Гладко причёсан. Воротничок и манжеты сияют белизной. Пуговицы и погоны играют золотом. Дракон на фуражке щерится хищно, хотя из пасти вылетает не пламя, а лилии.
Сажусь в кресло тоже. В конце концов, как выяснилось, я здесь хозяйка, раз дом принадлежал моему отцу.
– Вы заблуждаетесь, – как и в драконьем обличье, он с лёгкостью читает меня. – Вы – двоедушица под наблюдением. Помилованная волей Великого Охранителя, вечно парить ему в небесах.
– Он вообще-то там зайцев… давит, – вставляю невзначай, – защитников животных на него нет!
– Не будь вы нужны ему, – резко и почти зло замечает мой собеседник, – я бы уже испепелил вас.
Снимает перчатку с правой руки, и я вижу огненную лапу, похожу на охваченную пламенем перекрученную корягу, с длинными когтями. Он опускает её на столик между нами, и тот через миг превращается в горку пепла.
