смотрели на них военные начальники. Явно что-то произошло, пока она не была рядом с мужем.
— Кари Аманда! — у Ирвина хватило наглости направиться к ней и, после всего, что произошло во время их последней встречи в саду, изображать из себя доброго друга семьи Шоу. — Какой сюрприз для меня видеть вас здесь!
Он слегка наклонился и протянул ладонь, чтобы поцеловать ее руку, но Аманда сделала вид, что не поняла его жеста.
— Как поживает ваша жена, карик? — девушка пошла в наступление, но, к ее удивлению, Ирвина не только не смутил ее вопрос, но на его красивом лице появилась довольная ухмылка.
— Ох, вам ли не знать, дорогая Мэнди, что значит быть женой солдата. Дни моей драгоценной Луизы — лишь муки ожидания известий о муже.
Аманда сделала все возможное, чтобы скрыть свое смятение.
— Хотя нет, вы, милая
Он бросил дерзкий взгляд на Йена, и тот буквально прошил его глазами. Аманда сообразила, что между этими двумя происходит что-то неладное, и постаралась быстро увести мужа подальше, чтобы непримиримые противники не устроили дуэль посреди танцевальной залы.
Боги, как быстро она возвращается в образ уважаемой кари, старающейся всеми силами не допустить скандала в приличном обществе…
Вечер тянулся невыносимо медленно. Попав в окружение словоохотливых дам, которые сопровождали мужей в военном походе, Аманда была надолго отлучена от Йена и готова волком выть от скуки. Старые разговоры о погоде, о рукоделии, сплетни из светской жизни столицы, брезгливое щебетание об «ужасных чумазых бунтарях», лишивших их покоя, части сбережений и возможности сладко жить, доводили девушку до исступления.
Как она раньше выносила эту фальшивую жизнь? Ах да, она же и не выносила ее вовсе. Благодаря доброте отца ей было позволено не выезжать в свет, если она того не желала. Но сейчас у нее не было выбора. Теперь отец не властен над ее судьбой — она в руках красивого высокого мужчины, который вот уже полчаса был занят беседой с военными начальниками, точнее, хмуро глядел на них, пока те болтали без умолку. И этот мужчина, ее муж, решил, что Мэнди стоит быть на вечере, поэтому она здесь.
Девушка надеялась, что хотя бы за столом она почувствует себя лучше, но это оказалось заблуждением.
Во-первых, ей кусок в горло не лез, когда она вспоминала о голодных, изможденных солдатах-мятежниках. Вспоминая, как в лагере сиу Оливия тайком подкармливала ее лишним черпаком жидкой похлебки, у Аманды на глаза наворачивались слезы. По правилам военной жизни большую часть пищи должны получать солдаты, а не женщины, сопровождающие их. Большая тарелка еды всегда отводилась капитану Леланду, а тот все отдавал жене, которая, в свою очередь, передавала ее старшей сестре, поясняя, что ей необходимо кормить ребенка. Поэтому сейчас, исключительно ради малыша в своем чреве, она через силу впихивала себе в рот кусок пряной куропатки.
А во-вторых, девушка была недовольна своим соседством за столом. Пока ее муж был среди остальных военных начальников, все места заняли, и когда он вернулся, Аманда, с одной стороны, была окружена настырным Ирвином, а с другой — каким-то незнакомым ей ранее стариком. А для мужа нашелся стул прямо напротив нее рядом с Жанет.
Ирвин тут же принялся обхаживать бывшую возлюбленную. Он ухаживал за ней во время ужина, осыпал комплиментами, говорил без умолку. Аманда даже в период их встреч не получала от Уилбурга столько внимания, которое теперь ее удивляло и…раздражало. Девушка искоса поглядывала на этого холеного изнеженного франта с тонкими музыкальными пальцами, не понимая, как когда-то могла потерять от него голову. Сейчас, глядя в пустые, почти прозрачные и холодные как лед голубые глаза, Аманда не видела в них жизни. Иное дело горящий взгляд медово-карих глаз, которые то и дело меняли свой оттенок в зависимости от эмоций их хозяина: почти черные, когда он злился, золотистые — когда радовался, и огненные — когда со страстью погружался в ее лоно.
Девушка вспыхнула, осознав, какие греховные мысли посещают ее голову во время вечера. Она отвернулась от Ирвина и стала свидетелем неприятной картины. Жанет, что сегодня явилась в штаб-палатку в откровенном черном платье с глубоким декольте, почти не скрывающим ее объемные груди, вилась как змея вокруг Макинтоша. Она специально наклонялась вперед, чтобы он мог лучше рассмотреть ее выпуклости, мурлыкала, как кошка, да так призывно улыбалась, совершенно не скрывая своих намерений, что, не будь вокруг них столько народу, бесстыжая девица, наверное, набросилась на мужчину.
Аманда, как никогда, чувствовала свою неуверенность. Она явно уступала шикарной сопернице, напоминающая сейчас, в ее положении, неуклюжую медведицу. Она и в лучшие-то времена не считала себя обольстительницей. Слишком высокая, угловатая, с длинными руками и ногами. В то время как миниатюрная, аппетитная Жанет просто светилась красотой и соблазном.
А Йен тоже хорош. Вместо того чтобы, как и его жена, откровенно игнорировать человека из его прошлого, улыбался Жанет и о чем-то постоянно с ней перешептывался. Он то и дело бросал лукавые взгляды на жену, проверяя, ни наблюдает ли она за нами, чем вызывал по отношению к нему жгучую злость. Чего добивается этот развратник? Хочет вызвать ее ревность? Что ж, ему это вполне удалось. Но не он ли просил ее изображать для общества счастливую пару? Так почему же сам не выполняет свою часть сделки?
Аманда обиженно отвернулась и снова столкнулась лицом к лицу с надоедливым Ирвином. Но теперь парень как-то странно смотрел на нее. Он, вообще, выглядел будто больным: на лбу выступила испарина, Уилбург тяжело дышал, а его глаза буквально прожигали девушку. Ей стало не по себе. Она помнила его таким лишь однажды, в саду поместья Шоу, и тогда это его поведение не привело ни к чему хорошему.
