хотел увидеть эту искусную лгунью и оттаскать за волосы. Она ответит ему за каждую бессонную ночь, что он провел в думах о ней.
Ведьма имела наглость писать ему. Йен не читал писем, рвал их на мелкие кусочки и выбрасывал в окно. И все же знал, что происходило с ней — Патрик оповещал его. Сообщения от друга приходили регулярно, потому мужчина был в курсе, что его жена без приключений вернулась в родной дом, что жила там привычной мирной жизнью, забыв о войне. А три месяца назад Йен получил письмо от самого Ангуса Шоу, который сообщил ему о рождении сына.
Новость об этом, несмотря ни на что, привела мужчину в неописуемый восторг. Он плакал и смеялся, сотни вопросов роились в его голове: что с Мэнди, как она перенесла первые роды, как себя чувствует молодая мама и ребенок? Йен усмехнулся. Почему он, думая о родах Мэнди, точно для себя знал, что они первые? Значит, он не исключал, что у его жены будут еще от него дети?
Одна мысль в то время не давала ему покоя: как та, что принесла ему самое огромное счастье в жизни, могла одновременно сделать его абсолютно несчастным?
Раздался скрежет заржавелого замка — пришло время идти на прогулку. Сейчас он снова встретится с заключенными сиу и будет сочувствовать их гиблому делу.
За тот период, что Йен провел в каземате, он успел подружиться с большинством сидящих здесь мятежников, и его мнение по отношению к ним изрядно изменилось. Раньше он считал бунтарей спесивыми марионетками в руках Ханлея Леланда, решивших прихапать то, что испокон веков принадлежало лордам. Но, узнав их получше, пообщавшись, мужчина понял, как ошибался.
Среди заключенных помимо простого люда были и знатные карики, такие как Леланд или его своенравная женушка, решившие отдать свои жизни и имущество на алтарь победы. Йен со смесью удивления и восторга глядел на этих измученных голодом, болезнями, изможденных доходяг, в лохмотьях вместо одежды, с торчавшими ребрами и впалыми щеками, вшивых и смердящих, в основном, состоявших из юнцов и стариков, не пожелавших дальше терпеть гнет легиона. Одним из них сейчас стоило влюбляться и радоваться лучшим годам жизни, другим — мирно дремать в креслах-качалках на верандах своих домов. Но те и другие вынуждены были гибнуть от боевого топора, бегать по лесам на полумертвых меринах или, как сейчас, гнить в тюрьмах ради несбыточных надежд на лучшее будущее для своей земли.
Йену было их откровенно жалко. Первое время он долго спорил с этими упрямым сиу, пытаясь вбить в их ослиные головы, что давно пора сдаться и не мучить себя и других тем, чему никогда не дано было сбыться. Но теперь он понимал, почему сасенары на протяжении стольких лет не могут подавить этот мятеж — оказывается, боевого духа порой было достаточно, чтобы покрыть им нехватку силы и материальных возможностей.
Йену часто приходили посылки. Шарлота Пристон, узнав, что муж ее сестры теперь тоже заперт в камере, организовала целую серию передач из продуктов питания, теплой одежды, средств гигиены, медикаментов и других необходимых в тюрьме вещей. Никто не посмел спорить с супругой второго по значимости человека в столице, поэтому Йен регулярно питался и был неплохо одет. Хотя большую часть присланных ему вещей и продуктов он отдавал тем, кто в этом нуждался намного больше него. Поэтому благодаря узнику-сасенару заключенные сиу могли иметь в день поек куда больше полкуска хлеба и кружки воды.
Мужчина с жалостью наблюдал, как уплетали его сокамерники домашнюю стряпню, откровенно радуясь таким простым вещам, которых были лишены уже много лет.
А еще Йен узнал о том, что сестры-богини пообещали выступить на стороне мятежников, как только легион вступит в войну. Поэтому сейчас сиу пребывали в непоколебимой уверенности в своей победе. Но главным сюрпризом для мужчины стало то, что тем человеком, кто уговорил богинь принять участие в сражении, стала никто иная как его лгунья-жена! Йен даже не интересовался, где все это время пропадала Мэнди. А оказывается, те три месяца, которые ее считали погибшей, девушка провела в подземелье, и теперь новость о "святой кари Аманде", не испугавшейся бросить вызов властелинам духов во имя дела сиу, распространилась со скоростью ветра среди мятежно настроенной половины Глин-Гудвика.
И почему Йен не удивлен? Мужчина был скорее рассержен, что узнал об этом от третьих лиц. И то, что его жена-воительница решилась на такой опасный поступок, лишь сильнее ожесточил его сердце. Она, будучи беременной, отправилась в подземелье, рискуя не только своей жизнью, но еще не рожденного малыша. Это лишь убедило его в вероломстве Аманды, которая ради победы не остановится ни перед чем.
Вечером после прогулки Йен, как всегда, не смог сомкнуть глаз. Мысли о маленьком комочке, что растет где-то далеко отсюда, не зная собственного отца, душили его, не давая спать. Скупая мужская слеза капнула из глаза и скатилась по небритой щеке.
Темное небо украсилось звездами, полная луна заглядывала в узенькое зарешеченное окошко, оставляя на полу клетчатое отражение. Йен прикрыл отяжелевшие веки, радуясь, что наступает легкая дремота.
— Хозяин!
Йен улыбнулся. Вот уже и сон грядет — он слышит знакомые голоса.
— Хозяин!
Мужчина открыл глаза и нахмурился. Нет, это не сон — у него, кажется, начались галлюцинации. Странно, ведь он не так много времени провел в тюрьме.
— Эй, хозяин! Слышите меня? Это я!
