— Отмена невозможна без травмы мозга. Так что надейся на то, что сару победят.
— Надеяться? — я опешила. — Хочешь сказать, что если сару не победят, то мои друзья и тысячи других людей обречены? А если сару победят, то обречены все?
— Все ли?
Он прошел мимо меня и сел на диван. Потом посмотрел прямо и объяснил:
— Дая, начинай уже соображать. С помощью диодов мы можем остановить любого человека — солдата, идущего в атаку, капитана корабля, наводящего ракеты, горожанина, который берет карманный шокер, потому что чувствует себя загнанным в угол. Да, мы нейтрализовали некоторое количество будущих врагов, но самое главное — мы спасли им жизнь. Сару незачем истреблять всех без исключения, хотя бы потому что после нашей победы остановятся все заводы, и крестьяне перестанут выращивать зерно.
Я, кажется, уловила главную мысль — от этого стало еще страшнее:
— Рабы? Вы оставите жизнь всем, кто сможет обслуживать ваше существование?
— Глупость. Ты учебники по древнейшей истории не читала? Рабы — это всегда потенциальная угроза. Люди будут работать хорошо, только если им это выгодно. Единственное, они не смогут выступить против нас. Такое взаимовыгодное сотрудничество с маленьким ограничением — невозможность восстания. Спасительная мера. К сожалению, далеко не все под нее попадают.
Я попыталась размышлять объективно:
— Подожди, хочешь сказать, что вы собирались провести диодизацию населения только с тем, чтобы сохранить людям жизнь? Силой навязанный мир, но лет через сто, когда все привыкнут, то и сами поймут, что это было лучшим решением?
— Именно так.
Я усмехнулась:
— Как благородно звучит! Да вот только в этом идеальном объяснении есть один прокол: вам надо было начинать с простых рабочих, с крестьян, но вы сосредоточились на военных! Нет, вы не жизнь людям спасали, вы ослабляли линию атаки!
— Так и есть, Дая. Потому что в приоритете наша победа — любой ценой. Если мы победим, то простых людей можно подвергнуть этому действию и силой. И они продолжат делать то, чем всю жизнь занимались. А вот если будет мощное сопротивление, тогда и спасать некого. Тогда война превратится в обмены ядерными импульсами по планетам.
Я покачала головой, на Тая не смотрела, чтобы иметь возможность сосредоточиться. Как у него все гладко в мыслях, надо видеть чуть дальше своего носа, чтобы уловить всю подоплеку:
— Ну да. И если бы я не остановила распространение, твой план бы удался. Захваты почти без сопротивления, диодизация военных и почти всего мирного населения. Вроде бы лучшее разрешение конфликта. И новый мир — под руководством сару, конечно. Кто-то называет действующее правительство диктаторами, но они просто не знают о заманчивой альтернативе!
— Это лучше, чем полное разрушение, не находишь? И это была моя идея, если тебе интересно. Изначально диоды разрабатывались только для допросов.
— Опять не сходится. Если они в самом деле не делают человека рабом, а только не дают ему выступать против сару, то почему ты когда-то взбесился оттого, что я захотела их принять?
Тай улыбнулся задумчиво.
— Действовал импульсивно. Тогда я был привязан, помнишь? Мне хотелось надеяться, что когда-нибудь потом ты сама не захочешь выступать против меня, а не потому что поставила диоды. Это иррациональное желание полной взаимности. Я не смогу сейчас объянить точнее, но, возможно, ты и сама теперь это можешь.
Я не позволила ему себя отвлечь. О желании взаимности можно подумать потом, когда он уйдет по своим делам. Представить ее, поддаться ей и утонуть в самообмане.
— Наверное, я должна чувствовать благодарность? Но я ощущаю только бесконечную любовь, в которой нет ни капли благодарности.
— Я и не жду твоей благодарности. Но это все равно хотя бы отчасти мера сокращения жертв. Мне стоило немалых трудов убедить в этом генерала Мао Таххиса и Нати Морт — это главы двух других ведущих кланов. Сивил управляется тремя кланами, решения которых для остальных беспрекословны. Три клана — чтобы ничье мнение не возводилось в абсолютизм, чтобы всегда было обсуждение, а не самодурство. Три — чтобы в случае гибели одного, Сивил не остался без руководства. Мы не люди, наше общество эффективней и справедливей вашего.
— И, как я понимаю, третий — Линкеры?
— А как же иначе? Хотя я и остался единственным наследником. Сару безразлично, как я выгляжу, для них важно только то, что благодаря моим предкам этот народ выживал тысячу лет.
— Я, наверное, никогда не смогу этого принять, как бы тебя ни любила…
— И в этом ты права. Причины для ненависти у тебя остались и появятся еще. Я самый молодой из глав кланов, к тому же сын своего отца. Мао-
