За общими разговорами взрослые слегка забыли об Элен, перед которой и стоял этот аппетитный арбуз. А она, увлекшись неописуемым ощущением сладкой массы во рту, ела одну за другой арбузные дольки, пока, наконец, на блюде не осталось всего несколько кусков.
— Разве ты не заметила, что съела весь арбуз? — спросила миссис Митсвуд.
— А разве весь, бабушка? — наивно удивилась Элен. — Осталось еще два куска.
— Ай-ай, дочь, — начал журить Элен папа Симон. — Как же ты не подумала о других?
— Я, папа, задумалась и совсем не заметила, что столько съела, — ответила Элен.
— О чем же таком важном ты думала? — спросила мама Вэлла.
— Я думала о том, что арбузные семечки дерутся между собой, чтобы первыми попасть в арбуз и для этого становятся в косой строй. Вот, посмотрите, — прибавила Элен и взяв кусок арбуза, начала вилкой проводить видимые только ей одной дугообразные линии в красной мякоти. — А еще однажды мне целый день казалось, что с моих картин сейчас спрыгнут три собаки и побегут наперегонки.
— А что, на картинках были нарисованы собаки? — с интересом спросил капитан Бодибрук.
— Нет, почему собаки? — удивилась Элен. — Это были размытые пейзажи.
— Ну и воображение у тебя, дорогуша, — сказал, смеясь, мистер Митсвуд. — За него, так и быть, мы прощаем тебе съеденный арбуз.
— Тем более, — добавил капитан, — что мы попросим кока разрезать нам еще один такой же.
…После плотного ланча все высыпали на палубу, чтобы полюбоваться красотами побережья: на крутой берег с одной стороны палубы и на синее море в белых барашках воды — с другой. Красавица-яхта быстро неслась вперед, и волны бросали тысячи блестящих брызг в счастливые лица наших путешественников. Элен была в восторге.
…Несколько часов спустя, яхта подошла к небольшой пристани. Вместо пустынного берега виднелись какие-то здания и трубы заводов. В воде плавали окурки, жирные масляные пятна и обрывки бумаг.
Папа Симон и мсье Жиль стояли наготове со своими сумками, ожидая, когда матросы спустят на воду шлюпку. Элен и Вэлла не скрывали своего огорчения в связи с отъездом Симона. Элен даже пыталась поплакать, но плакать не хотелось. Просто было грустно.
— Ну, до свидания, мои милые девочки, — нежно говорил папа Симон, обнимая и целуя Элен и Вэллу. — Не скучайте и почаще пишите.
Попрощавшись с мистером и миссис Митсвуд, Симон потрепал за длинное ухо повизгивающую Глэдис, еще раз махнул всем рукой и спустился по шаткой лестнице в шлюпку, где его подхватил боцман. Матросы начали энергично грести веслами, и через несколько минут папа Симон и мсье Жиль уже бодро шагали по пирсу в сторону пакгауза…
— До свидания! До свидания! — кричала за всех Элен и так махала своей соломенной шляпкой, что чуть не свалилась за борт, но её вовремя подхватил помощник капитана мистер Бирроу.
— Мисс, — назидательно сказал он, подводя Элен к маме Вэлле. — Если вы упадете за борт, то рискуете испачкать ваш миленький костюмчик. Не говоря уже о других неприятностях. Так что лучше отправляйтесь в кают-компанию, а я попрошу кока Смита принести что-нибудь вкусненькое, например, пирожные.
Несмотря на то, что пирожные были почти сразу же доставлены на полированный стол, веселее в кают-компании не стало. После того, как яхта отошла от берега, капитан Бодибрук отдал приказания матросам и засел за шахматную партию с мистером Митсвудом. Миссис Митсвуд сидела рядом с играющими и вязала крючком свои излюбленные кружевные салфетки. Мама Вэлла устроилась на большом кожаном диване и задумчиво гладила кошку Пусси, которая пригрелась у неё на коленях и громко мурлыкала. Глэдис лежала на полу рядом с диваном и не сводила с Вэллы ревнивых глаз.
— Ну-ну, Глэдис, — успокаивающе сказала мама Вэлла и погладила собаку. — Не надо так волноваться, ведь я тебя очень люблю. Пойди лучше к Элен, она даст тебе одно пирожное.
И взмахом руки она указала Глэдис, на кого ей следует переключить свое внимание. Элен своим пиршеством давно уже привлекала Глэдис, любившую сладости не меньше своей младшей хозяйки. Но то, что кошка находилась на руках у Вэллы, не давало собаке покоя и возможности отойти. После успокаивающих слов Вэллы и её многозначительного жеста в сторону Элен, Глэдис немедленно оставила пост возле дивана и перебралась к столу, где на блестящем большом блюде лежали сладости: наполненные кремом эклеры, кексы с вареньем, обсыпанные орехами и сахарной пудрой слойки… Рядом источал божественный аромат никелированный кофейник с витиеватыми ручкой и носиком, а расписной фарфоровый чайник китайской работы пускал пар.
— Что тебе дать, Глэдис? — хитро спросила Элен. — Может, этот эклер? Но ты же знаешь, что бабушка строго-настрого запрещает, чтобы тебя кормили со стола. Но я знаю, пока ты не попробуешь пирожное, ты не успокоишься. Поэтому, иди сюда, я дам тебе кусочек. Только не чавкай, чтобы бабушка не услышала.
Элен взяла лежащее перед ней пирожное и протянула Глэдис.
Партия в шахматы была закончена. Все общество придвинулось к столу и принялось угощаться кофе, чаем и сладостями, ведя при этом неспешные разговоры.
— Уехал Симон, уедет Вэлла и заберет с собой Элен, останемся мы одни, — невесело рассуждал вслух мистер Митсвуд. — Может, и мне найти себе
