Золотой брусок
— Ой, худышка! — бабушка Югыт качает головой, глядя на Аню. Аня — аспирантка, участница этнографического проекта. Одета тепло: в пуховичок, в расписных валенки. Морозно, Новый год на носу. С рюкзачком за спиной, спрыгнула со ступенек рейсового автобуса. Быстро нашла избу, где живёт местная сказочница.
Бабушка Югыт мала ростиком — эдакая кнопочка, беззуба и любопытна, как ребёнок, говорлива как ручеёк. Узнав, что Аня приехала к ней за местными пословицами и поговорками, смеётся над собой:
— Э! Сиди, старая, вспоминай молодость. Жуй, корова, солому — вспоминай лето.
Угостила Аню шанежками с молоком. Потом вытащила с подволоки две пары лыж, влезла в телогреечку и ватные штаны: «В лес пойдём. Ёлочку губить не будем, хоть пару веток нарвём». За деревней над прудом избушка в землю вросла, пухлым снегом её, как подушкой, накрыло. Рассохшаяся дверь камнем-валуном придавлена. Что за изба? Откуда камень?
Нагулялись, наломали пушистых хвойных веточек, домой вернулись. За окошками посинело, на небо хрустальный месяц выплыл, стар и млад на улицы высыпал. С горки катаются, петарды взрывают, в клубе музыка гремит.
Бабушка Югыт Аню посылает веселиться, а та отнекивается.
— Иди, милая, хоть грусть растрясёшь. А с дружком помиришься, не грусти.
Аня покраснела: эти древние старушки видят всю тебя, и ещё на два метра глубже. Поссорилась со своим парнем перед дорогой. Сердится, что Аня всё время ездит по деревням, собирает фольклор. Сейчас друг забрасывает новогодними поздравлениями, умоляющими СМС-ками и электронными письмами. Но Аня обиделась, не отвечает…
Бабушка Югыт на это ничего не сказала. В свою постель гостью уложила, сама рядом села, вязание в руки взяла.
— Про избушку и камень спрашивала. Расскажу, милая.
Жили у нас зажиточно старики, с ними два сына. Старики померли. Старший сын хитрый оказался. Нужных людей в районе подкупил. Всё богатство к рукам прибрал. Живёт — в жиру-масле купается. А младшему досталось пяток тощих куриц.
И у обоих братьев было по сыночку. У старшего он был пухлый, конопатый. Звали его Пужы (Веснушка). Он всё больше на диване посиживал, мультики смотрел, «сникерсы» жевал. Матери на сельских мальчишек-драчунов жаловался. А пуще всего на Лади, своего двоюродного брата. Лади и вправду рос шустрый, отчаянный. Отец его за уши драл, мать шлёпала. От соседских мальчишек крепко перепадало. А он, ещё слезинки на ресницах не высохнут — снова бегает и балуется.
Вот как-то сидит отец, валенки подшивает, дратву сучит. А дверь распахивается, влетает жена у старшего брата. Лади за ухо тащит.
— Ты, кричит, зять, попридержи своего сорванца! Он нашего Пужы дармоедом обозвал, камнем кинул. Так и знай, денег в долг не проси!
Толкнула парнишку так, что кубарем полетел. Подбоченилась, сказала с издёвкой: «Какие корни, такие и ветки! Какие родители, такой и сынок!»
Лади ухо растирает, на отца поглядывает. Ждёт, когда тот ругаться будет. К ругани ему не привыкать. Известно: отцовы слова жёсткие, да изба уютная.
А отец голову опустил, думает.
— Вот, — говорит, — сынишка, и вырос ты, а всё такой же неслух. Отправлю тебя в город, учиться ремеслу. Как раз сегодня через село человек проезжает, знакомый мой. С ним до города поедешь.
Месяц проходит, другой, третий на исходе. Нет от сына весточки. Уж и мать не раз со слезами отцу выговаривала:
— Ума хватило малолетку-глупыша в люди одного выпустить. Вот и выручай теперь мальчонку.
Уж и отец встревожился, ездил в город. Весь вдоль и поперёк обошёл. Люди только плечами пожимали: «Не бывал у нас твой сынок. Не видали мы его». Вернулся отец ни с чем. В милицию заявляли — не нашли. По телевизору передача есть «Жди меня». Туда фотокарточку слали — без пользы.
