Пужы, племянник, школу закончил, в селе лавку открыл, бакалеей торгует. Тогда и объявился Лади — молодец молодцом. Роста высокого, ширины в плечах необъятной. Кудри густые, глаза синие, весёлые.
Входя в избу, о родной косяк щекой потёрся. Шепнул:
— Родная сторонка — мать, чужая сторона — мачеха.
Родители на сыночке родимом так и повисли. Оказалось, отцов знакомый по дороге в город занемог, умер. А Лади один до города добирался. Неведомо, как в другом очутился. Всякие люди встречались: добрые, злые. Добрых больше.
Привёз сын родителям подарки. Отцу — ящик дорогих столярных инструментов. Матери — пуховый платок. А самое главное — научился ремеслу: обувь шить. Да как шил! Люди хвалили:
— Какая обувь мягкая, лёгкая! Идёшь, как босиком, а ноги не зябнут. Это тебе не китайский ширпотреб. Молодец Лади! Не зря говорят: по людям пройдёшься — ума наберёшься.
Скоро у парня невеста появилась, по имени Шектэм (Терпеливая). Девушка хорошая, в веселье и в работе сноровистая — никому за нею не угнаться. И собою хороша: статная, круглолицая, сероглазая. Мать Лади не нарадовалась. Очень ей хотелось, чтоб только она, Шектэм, в дом хозяйкой вошла. Правду говорят: хорошая жена — полдома.
Да что говорить. Пужы, и тот на красавицу поглядывал, слюни пускал. Но отец строго прикрикнул:
— Не пара тебе девка, худого роду-племени.
Сам-то он на дочку главного писаря давно облизывался, в невестки прочил. Был у них в селе главный писарь. Перо у него, что ли, волшебное. Что ни напишет — всё по его выходит, ему на пользу. Так лавочник с писарем договор имел. Мол, как вернётся в деревню дочка его Чильтро (Кокетка), тут и быть её с Пужы обручению. Да только ничего у него не вышло.
Ближе к зиме приехала Чильтро из города, вся из себя. Главный писарь возгордился. Моя дочка, говорит, нежное создание. Про таких говорят: поднимет иголку — в талии переломится.
И на фортепьяно играет, и по-иностранному говорит, и романы по ночам читает. Куда до нее Пужы-лавочнику! И сама Чильтро, как про то услышала, пудреный носик вздернула:
— Фу, атай (отец), но о чём я буду с ним говорить?! Не о квашеной же капусте.
А как-то ей пришлось с сапожником Лади встретиться. Сапожок у неё прохудился. У парня-то характер был лёгкий, весёлый. В шутку говорит: «Какая чиновничья дочка маленькая, беленькая да хорошенькая!» Та носик отворотила. А Лади опять: «Ишь, какая ножка у неё махонькая, ровно у ребёнка».
Чильтро рассердилась. Норковой муфточкой замахнулась. Топнула ножкой. Хамом обозвала. Лади оторопь взяла:
— В жизни такой строптивой не встречал!
В другой раз кричит, когда она мимо проходила:
— Эй, замуж за меня пойдешь? Хватит мне одиноким журавлём бродить.
Та со злости глазками засверкала. А парня с той поры бес попутал. Говорят же старые люди: «Молодой конь на сторону воротит — молодой парень с ума сходит».
Приходил столетний дед Пурысь. Бородой сурово крутил:
— Дело ли, парень, задумал? Всё село про твои заигрывания с аптекарской дочкой говорит. Не гляди, что собою шибко пригож, да руки золотые. Худо дело кончится.
Мать Лади только плакала, вскрикивала:
— Ой, сынок, хоть бы нас с отцом пожалел! Невесту Шектэм бы не позорил. Ой, уж лучше бы ты не возвращался вовсе.
А на Шектэм смотреть больно. Извелась вся. Работа из проворных когда-то рук валится. Не зря старые люди говорят: «Горе приходит — силы уходят». Дед Пурысь гладил морщинистой коричневой ладонью девичью головку. Утешал:
— Потерпи, дочка. Дождь подождит — ветер развеет. Вода просочится — песок останется. День пройдёт — вечер пожалует…
Ну, и главный писарь про те дела прослышал. А он уж давно задумывал: как бы парня закабалить. Слава-то про его ладную обувку далеко разлетелась. А тут сам, голубчик, в сети летит. Пригласил его к себе хитрый аптекарь. Что, дескать, за слухи нехорошие идут? Лади сразу и рубанул: хватит вашей Чильтро в девках томиться.
— А где же, — усмехается ехидно главный писарь, — Чильтро на фортепьяно играть будет? На каких тренажёрах талию блюсти? Книжки, одеколоном пахнущие, как читать по ночам? Дома у тебя, поди, всё кожами провоняло.
— Дашь дочь в жёны, — отвечает твёрдо Лади, — пятистенок из душистой сосны сам отгрохаю. Руки при мне. Капитал на то имеется. В одной
