– Ну, типа да. Стиг пилот, а я вроде помощника.
– Так чего ждете тогда?! Ноги в руки и в Ньюэнк за подмогой. Тут этот колхоз сам не справится, точно тебе говорю. Пусть усиление шлют, с пулеметами. Только, у тебя смартфон есть? Отлично, я тебе сейчас видео одно перекину, а ты его прямиком шефу рейнджеров неси, на Симмонс-авеню, знаешь? Смотри лишнему никому не показывай.
– Погоди, а с Гривхольмом еще пацаны, их кто заберет?
– Пацаны подождут, и так полный кунг пионеров. Зови Стига своего, и поехали.
Вместо привычных сидений в кабине стояло что-то вроде дивана. Миша и его друг с трудом утеснились справа от водителя, стараясь не задевать ногами за торчащие из пола рычаги. Кабина внушала уважение: крепления для оружия над дверями, огромный руль в ободранной желтой оплетке, здоровенные циферблаты приборов за толстыми стеклами.
Сергей повернул ключ и начал часто давить на педаль. Двигатель забурчал, в кабине запахло бензином, водитель с хрустом вставил передачу и грузовик покатил по улице.
– Это что за зверь? – спросил Миша, кивая на панель.
– Правда, что ль, не знаешь? – покосился на него водитель. – А еще наш. Молодежь, блин… Держи свой телефон, приехали. Встретимся – покатаю.
Он засмеялся, торопливо пожал друзьям руки и укатил прочь.
– Блин, рюкзак забыл, – хлопнул себя по ноге Миша.
– Не возвращаться же? Пистолет есть, рация есть, и хватит с тебя. Погнали «Пайпера» заводить, нам до темноты нужно успеть.
– Давай быстрее тогда. А что они подкрепление по рации не вызвали?
– Ты не слышал, что ли? Не пробивает. Причем Ньюэнк слышно отлично, а отсюда ничего не проходит. Ни голосом, ни ключом. Опа! А это кто?!
Стоявший у самолета человек обернулся. Это был смотритель аэродрома. Из-за его спины боязливо вышел мальчуган лет трех-четырех, исподлобья посмотрел на Мишу и закрыл лицо руками.
– Ребята, слушайте, ребята, – умоляющим голосом протянул Спаркс. – Возьмите его с собой? Это внук мой, гостит у меня.
– Ты чего, Спарки? Куда мы его денем?
– Так к матери же! Она в Ньюэнке живет, Биг-Бер-роуд, 11. Чего вам стоит? Видите, что здесь творится…
– Отправь со следующим грузовиком.
– Да что тебе, в самом деле? – вмешался Миша. – Для «Суперкаба» это не вес. Я его на колени посажу.
– Смотри сам, – с сомнением ответил Стиг. – Пусть только в туалет сходит перед вылетом. Хотя у Майка штаны модные, может, и выдержат.
– Энди, ну что, полетишь с дядями к маме? Не бойся, они добрые.
Малыш насупился, но кивнул.
– Вот и славно. Беги облегчись перед дорогой, а я тебе покушать и попить соберу.
Седлунд только вздохнул.
Стараясь не торопиться, они осмотрели самолет перед полетом. Пилот залез в кабину, а Миша остался наводить мосты с Энди, а заодно следить, чтобы тот не подходил к пропеллеру. Прибежавший Спаркс всучил ему бутылку с брусничным морсом и пакет с толсто нарезанными сэндвичами, расцеловал внука, крепко пожал руку Мише и еще раз объяснил, как найти маму малыша.
Наконец Миша уселся на свое место и принял на руки Энди, который тут же потянулся к тумблерам зажигания. Самолет медленно вырулил к началу полосы. Стиг что есть силы выжал тормоза, плавно прибавил тягу. «Пайпер» словно нехотя поднял хвост и, прокатившись с треть дистанции, оторвался от земли и уверенно начал набирать высоту.
Через час заметно стемнело. Энди схомячил почти все сэндвичи, усыпав крошками полсамолета, и мирно сопел на Мишином плече. Неловко просунув руку за пазуху, Миша вытащил телефон и открыл перекинутое ему видео.
…Звука не было, и от этого было еще страшнее. Айвики, в своих странных костюмах, группами по два-три человека выбегали откуда-то из-под оператора и как белки карабкались на деревья, стреляя с веток по невидимому противнику. Время от времени кто-то спускался вниз и садился на землю, больше не обращая внимания ни на что. Но среди дикарей мелькали и другие. Странные. Миша, сколько не вглядывался, не мог понять – то ли костюм, то ли краска на коже, то ли?.. Словно сама тень приняла форму человека. И хотя в руках у них не было оружия, Миша взмолился всем угодникам, чтобы никогда не встретить такое лицом к лицу.
Ролик закончился. Он выглянул наружу. Густо-синее небо прорезали кумачовые сполохи заходящего солнца. Внизу, насколько хватало взора, царила тайга – хмурая, враждебная всему, что смеет тревожить ее угрюмый покой.
Он вдруг представил, как жмутся друг к другу в холодном, скачущем на ухабах грузовике испуганные ребятишки: без дома, без родителей – кто-то навсегда – на пути неизвестно куда. В носу защипало. Хотелось схватить самый большой на свете пулемет и на клочья размочалить любого, кто посмеет их обидеть. Кого бы там не изблевала тьма в своей бессильной ненависти к победившему ее человеку.
