легкостью блохи прыгнула на несколько метров вверх.
– Ур-р-родина, – брезгливо поморщился мужик и покосился на Шварца, пялившегося на нежить. С открытым ртом и немым восторгом.
Застывшая в воздухе тварь фосфоресцирующе вспыхнула и выпустила в пространство облачко искр.
– Газы выпустила, – злорадно обрадовался мужик.
– Мать вашу… Ей что, пофиг на все законы? Ей все по барабану? – Хрипло прошептал парень. – Это же стоп-кадр из коллекции сюр… Бред мироздания!
Обезбашенной от голода нежити было начихать на земные законы притяжения. Без движения повиснув над насыпью, крылатая тварь с шумом вздохнула и завыла, вертя головой во все стороны.
– Где сенсёры? – тревожно нахмурился мужик.
– Сенсёры? – переспросил Шварц.
– Ну да. Вначале на станции газ пускают, чтобы разозлить ее и обнаружить месторасположение, потом она сама свои газы выпускает. Это у нее реакция, значит, на пищу. А после включают сенсёры.
– А-а-а, сенсоры…
Короткий и резкий вой сирены заставил вздрогнуть. Люди непроизвольно пригнули головы и пропустили шлейф от залпа сенсорной установки. Все, что через пару секунд успел увидеть Шварц, это раскромсанные клочья плоти, разлетевшиеся по воздуху неопрятным фейерверком.
– Вот и угомонилась, пташка-замарашка, – удовлетворенно пробормотал мужик и развернулся в другую сторону, глядя в глубину комнаты. – Арфа, просыпайся.
В темном углу зашебуршило, и кто-то сонно, сладко зевнул. Шварц тихонько засмеялся.
– Ну и человек. Тут такое, а ей хоть бы хны.
– Это тебе в новинку, а для нее привычно, – ответил мужик и еще раз негромко позвал:
– Арфа, вставай. Пора идти.
Фары прожектора напоследок дернулись в небо. Коротко взвизгнула сирена, и огромная изрытая территория погрузилась в темноту.
– Пирожки хотите? – раздалось у самого уха Шварца. В дверную дыру просунулась еще одна голова, вся в мелких золотистых кудряшках и с торчащим гребнем на макушке.
– Не до пирожков сейчас, – проворчал мужик. – Вещи собрала?
– Угу, – серые глаза внимательно оглядели территорию. – Па, я же просила разбудить.
– А чего ты тут не видела?
– Ну, ты и спать. Здесь все выло, как в аду, – удивился Шварц.
– Умаялась, – ответил за дочь мужик.
Через полчаса дорожка, огибающая горы ржавого металла, свернула в сторону и уперлась в ограждение из скрученной проволоки.
– Влево бери. Там дыра, – сказал мужик. Проползли через неприметный лаз, отряхнулись и двинулись по бурьяну. За спинами людей опять коротко взвизгнула сирена и механический голос привычно отрапортовал:
– Говорит станция «Вектор-Хризолит». В зоне наблюдения чисто. В случае прямого столкновения действует инструкция…
Мужик презрительно фыркнул и поморщился.
– Можно подумать, что они скажут по-другому, что в зоне наблюдения уже пятьдесят лет, как не чисто… Ублюдки. Сапрофаги недобитые. По мне, так надо говорить честно и открыто – в нашей зоне бардак, грязно и воняет.
Под ногами зашуршал потрескавшийся асфальт. Группа вышла на старую дорогу, по одному краю обнесенную сеткой рабицей. Полная луна выплыла из-за черной тучи и равнодушно осветила округу. По другую сторону дороги, через заросли кустарника возвышались корявые остовы разрушенных домов.
Шварц растерянно огляделся.
– Что-то спросить хочешь? – Арфа подошла сзади. Как всегда – неслышно, без единого шороха, шелеста и звука, но опять – неожиданно. Будто тебе в лицо выплеснули полведерка ледяной воды. Шварц вздрогнул и отвел глаза.
– Предупреждать надо.
Девчонка хмыкнула, склонив голову набок, и состроила смешную мордочку.
– Ладно. Давай свой огородок. А то к концу путешествия заикой станешь.
– Параноиком я стану к концу путешествия или паралитиком, – заворчал Шварц, вытаскивая из-за пазухи тяжелый амулет на тонком кожаном ремешке – пузатый металлический предмет, размером с пол-ладони и расписанный узорами, как ярмарочная игрушка.
– Не снимай, – тихо остановила его девчонка. Взяла в ладони огородок и что-то зашептала, склонив голову у груди Шварца. Мягкие кудряшки защекотали по шее, и он тихо засмеялся.