Парень насупился и замолчал, но уже через пять минут заговорил снова:
– Как-то у тебя все привычно, обыденно, будто говоришь о соседях по дому.
– Они и есть соседи, по крайней мере, мои.
В небе пронесся грохот. В черноте пространства пролетели искры, вспыхнули, и стремительно угасли.
– Гляди, – Виктор схватил Арфу за плечо.
– Фазиль бесится, – девчонка вгляделась в небо. – Вокруг, по периметру «Вектора» стоят ловушки – отлавливают Бездушных. Пересечь границу они не могут. Есть только путь вверх. При желании Фазиль вполне может улететь за орбиту.
– Зачем ему в космос?
– Вот и он так же рассуждает. Ему интересней здесь.
– А почему его просто не уничтожить?
Арфа усмехнулась и покачала головой.
– А ты попробуй. Видел, что он делает с воздухом? Лепит его, как пластилин. Стягивает, искривляет, меняет плотность. Считай, земле повезло, что ученые из Выживших секторов нашли способ удержать его в границах «Вектора». Иначе мир узнал бы продолжение Эксперимента… Часть вторая. Последняя.
– То есть?
– Вспомни, что ты почувствовал, когда холуи встряхнули воздух.
Шварц помнил. Но рассказывать о том, что его чуть не вывернуло наизнанку, а сердце проколола дикая боль, он не стал. Виктор минуту помолчал, медленно крутя головой по сторонам, и опять зашептал:
– Слушай, а зачем вы здесь живете, почему не уезжаете? С такими-то талантами. Отец у тебя природный сенсор, а ты вообще какая-то. – Виктор неопределенно покрутил ладонью. – Свет небесный призываешь… Кстати, что это означает?
– Придет время, поймешь, – ответила Арфа и замолчала.
– Знаешь, когда я увидел маски, то всерьез засомневался, что с моей головой все в порядке. И сейчас сомневаюсь.
– А ты в Бога веришь?
– В Бога? Не знаю. Я не слишком религиозен.
– Зря. Здесь без Бога нельзя.
– Почему?.. Э-э-э, ну, не то, чтобы я против… Считаешь, что поможет?
Арфа тихо ухмыльнулась и пожала плечами.
– А ты попробуй.
Молча прошли пустынный коридор из наваленных блоков. Где-то под землей пронесся гул. Парень посветил на тяжелые глыбы и чертыхнулся луч замигал и потускнел. Еще пара минут и старый фонарик можно выбрасывать.
– Что случится, если я включу гелиевый фонарик с Экспериментальной капсулой? – опять зашептал Виктор. Арфа тихо фыркнула.
– Не советую. У упырей от луча сносит голову. А у Бездушных начинается истерика. Убежать не успеем.
Парень тихо вздохнул.
– Откуда столько гадости?
– «Вектор». Когда произошел откат от Взрыва, здесь все разнесло, все производственные помещения, лаборатории, закрытые бункеры… А потом нас забыли, даже нормальной зачистки не сделали, и никто не озаботился тем, что тут творится. Оборудовали бункеры, запустили автоматы, поставили небольшой блокпост, ловушки по периметру. И все.
Впереди чернело гигантское жерло тоннеля. Мужик обернулся и махнул обеими руками.
– Идем очень тихо, – перевела жест проводника Арфа. – Там частица разлома, может притянуть.
Опасную территорию прошли бесшумно, проскользнув мимо нее словно тени.
– Почему «Вектор»? – через несколько минут спросил Шварц.
Арфа помолчала и неуверенно ответила:
– Возможно потому, что на его территории был один НИИ, где занимались генетическими конструкциями, изучением измененных штаммов вирусов.
– Ну и что? Вирусы-то тут причем?
– Не знаю, но после образования Выживших секторов, «Вектор-2» перешел в ведомство военных и был переименован в «Вектор-Хризолит». Что скрывалось за новым названием, неизвестно.
– Хочешь сказать, что там занимались не только изучением штаммов, а кое-чем другим?
Арфа промолчала и только пожала плечами.
