Проводник, не останавливаясь, стянул с плеча вещевой мешок, и, пошарив в нем, что-то вытащил.
– Окуляры надень, – он протянул очки с большими серыми линзами и массивной прорезиненной оправе.
– Зачем? – Спросил Виктор.
– Надо. Там свет аномальный. Ослепнешь. А в окулярах безопасно.
– Что, прямо сейчас надевать? – недоуменно переспросил Шварц.
– Нет, потом, когда твоя роговица глаза почернеет и скукожится. Вот тогда и напялишь, – проворчал мужик.
Шварц хмыкнул и послушно надел окуляры. Серые стекла не прибавили остроты зрению, не рассеяли сумерки, не добавили красок. Но интересным образом помогли сфокусировать взгляд на предметах. Впрочем, эффект незначительный, а неудобств оказалось куда, как больше.
– Ну, как я тебе? – Виктор развернулся к Арфе и скорчил обезьянью морду. Девчонка прыснула и красноречиво покрутила пальцем у виска.
– Что, так заметно? – улыбнулся парень, а после оглядел спутников, которые и не собирались надевать эти странные штуковины.
– А что, я один такой особенный? – спросил Виктор.
Иван Федорович и Арфа промолчали.
– Не, ну интересно, почему вы их не надеваете?
– Нам не надо, – ответила Арфа.
– Почему?
– Потому, – неожиданно грубо прикрикнул мужик. – Мы сами с усами. Нас этой аномальностью не возьмешь. У нас своей аномальности знаешь сколько?
Дальше шли молча. Старые городские развалины остались позади. Шварц облегченно вздохнул и зашагал бодрее. Пепелище, прах, упыри, выживший из ума Фазиль, переродившийся в летучую маску, выжженная земля до расплавленных проплешин все это он постарается забыть. По крайней мере, сейчас ему хотелось в это верить. А что будет потом и как он распорядится своей памятью, Виктор не думал.
– Наивный, – негромко сказал Иван Федорович, поравнявшись с парнем. – Зря надеешься, память не игрушка.
Виктор нахмурился. Способность мужика-сенсора хозяйничать в чужой голове как в своей собственной, злила.
– Что вы там ковыряетесь?
– Где? – моргнул глазами проводник.
– В моей голове. Она – моя. Не ваша.
– Да больно она мне нужна, – простодушно ответил Иван Федорович. – Прячь поглубже, а то разбрасываешь свои мысли где попало. Они, вон, летают у тебя, как мухи.
Виктор бессильно ругнулся и размашисто зашагал вперед.
– Э-э-э, нам не туда, – окликнул его мужик и кивнул в сторону крутой насыпи. – Гляди, куда я ступаю, и не отставай, – продолжил он, прыгая по искореженной земле, как лягушка по болоту. Арфа ни в чем не уступала отцу. Легко отталкивалась, и, пружиня, уверенно прыгала вперед.
«Заговоренные. Колдуны лесные» – без всяких сомнений подумал Шварц.
– Откуда здесь эти отвалы, – крикнул он проводнику.
– А сам как считаешь? – крикнул в ответ Иван Федорович.
– Без понятия.
Взобравшись на высокий пригорок, парень поднялся во весь рост и, щурясь сквозь серые окуляры, оглядел рукотворные «сопки».
– Ваши назвали это техногенными отходами. А на самом деле результат инерционной волны светового удара, возможно, из другого мира. Возможно. Оглянись, – сказал он Виктору и ткнул пальцем куда-то за его спину.
Едва заметное марево медленно наливалось светом. Парень вздрогнул и помотал головой. Небо цвело на глазах.
– У меня глюк?
Иван Федорович весело хмыкнул и кивнул головой.
– Глюк. Только не у тебя. Он сам по себе глюк.
– То есть? Эй… – крикнул ему в спину Виктор, но того уже не было рядом. Мужик ловко двинулся по насыпи навстречу цветущему небу.
– Догоняй. Да гляди в четыре глаза.
Долина, вспаханная Взрывом Эксперимента, простиралась на многие километры. Местами, под бледным светом луны темнели странно изогнутые скелеты сгоревших деревьев. А иногда путь преграждал гигантский вывороченный пласт земли, который заслонял провал сонный разлом.
В глубине разлома таилось что-то непонятное и темное, порожденное остаточными частицами отката из запредельных миров, на одну секунду ворвавшихся в этот мир. Этого мига хватило, чтобы половину континентов поглотил мрак. Проводник старательно обходил такие места, делая приличный круг, чтобы группа, по случайности, не оказалась нежданной радостью на ужине нежити, приютившейся там.
Мужик рассказал, что тварь, которую они видели в запретной зоне «Вектор-Хризолит», когда-то жила в таком же месте, возможно, что где-то рядом,
