сначала испугался, но Тати показала знак пальцами – "галочку" указательным и средним – машина остановилась, опустилось стекло, и рука из машины продублировала знак Тати – Кузьма догадался: "свои".
В машине он заснул, привалившись к жесткому костлявому плечу своей женщины. Он чувствовал себя спокойно, имея возможность прислониться к этой единственной опоре в мире, полном опасностей, и эта опора казалась ему надежной. Если бы он только знал, какой хрупкой была она на самом деле!
Тати, сделав несколько мелких глотков из офицерской фляги, с которой она теперь не расставалась, осоловевшими от бессонницы, алкоголя и страха глазами безучастно глядела, как плывут навстречу голубоватые фонари скоростной автомагистрали. Она ни о чём не думала; ей не хотелось ни спать, ни действовать. А сколько ещё впереди будет таких ночей, когда хорошая знакомая из СГБ Новой Атлантиды напишет сообщение с робким намёком, чтобы никто другой, не приведи Всеблагая, не понял: дескать, наши общие друзья прибывают и очень хотят встретиться?.. Далее – место. И всегда такое сообщение будет значить только одно: надо бежать. В любое время дня и ночи. Как можно скорее, как можно незаметнее.
По хармандонским новостям объявили о пропаже Кузьмы. Энергично и агрессивно выступала Зарина, призывая соотечественников оказать посильную помощь в поисках, объявила неслыханное вознаграждение за поимку злоумышленницы и возвращение сына.
Селия публично комментировать похищение отказалась. В телевизионном сюжете в очередной раз промелькнуло лицо Марфы, неумолимое, как сама Смерть, на эмалевом портрете, обложенном траурным лавром, репортерша причитала, как же это чудовищно несправедливо, что бедняжка погибла в семнадцать, героически исполняя свой долг…
Фотография Кузьмы крупным планом начала мельтешить в соцсетях. Глобализация. Единое сознание. Информационный котел, в котором варится все человечество. Не спрятаться, не скрыться.
Фоторобот самой Тати укоризненно смотрел на неё с экрана мобильного. Она нервно выключила подсветку и убрала устройство в карман. Ее собственное лицо, чужое, неживое, не слишком похожее, пугало ее. Воссозданное компьютером по описанию Зарины, оно казалось Тати посмертной маской: будто бы она умерла вместе с Марфой, их положили рядом и поют теперь над ними заунывные многоголосые бесконечные хармандонские погребальные песни.
Кузьме приказано было не высовываться из комнаты. Еда и другие необходимые мелочи товары всегда заказывались онлайн.
Тати сделала себе анонимный платежный аккаунт.
Проблема с такси решилась сравнительно легко: в колледже Тати была дружна с девушкой, которая впоследствии организовала бизнес в сфере пассажирских перевозок. Эх, где же ты, прежняя славная честная жизнь! Угораздило же вляпаться по самое… Уже, небось, и макушки не видать.
Тати отхлебнула из фляги. Прошла неделя… Целая неделя. Всего только неделя. А она уже близка к паранойе. Страх публичных мест, боязнь телефонных разговоров, волнение при выходе в сеть. "Не смотреть никому в глаза. Переодеть Кузьму девушкой. Вознаграждение настолько впечатляющее, что и свои сдадут не моргнут…"
Она вздохнула, невольно дернула затекшим плечом, на котором доверчиво дремал юный любовник. Если бы он только знал! Он ни за что не узнает. Она должна выглядеть сильной уверенной, надежной. Ни в коем случае нельзя позволить ему усомниться в ней. Пусть верит: она знает, что делает, она контролирует ситуацию… Глупо, но, может, эта его беспочвенная наивная вера станет опорой для неё самой.
– Я влюблен, – бормотал Кузьма в полусне, роняя помятое складками плаща личико на узкую плоскую птичью грудь Тати, рассыпая роскошные волосы по серой шершавой ткани, – я всю жизнь мечтал о настоящей любви, и моё желание сбылось…
У майора Казаровой определено был дар. Проклятый божественный дар, повинуясь которому, прелестные юноши, едва познав ее прикосновения, вверяли ей себя без рассуждений и без сожалений…
4
– Почему ты ведешь себя, как будто ничего не произошло? У тебя украли обещанного мужа! Тебя опозорили!
Зарина возбужденно расхаживала туда-сюда перед сидящей в кресле Селией. Длинные руки молодой женщины царственно покоились на гобеленовых подлокотниках, в то время как её собеседница активно жестикулировала.
– Ваш сын уехал с женщиной, которая пришлась ему по душе. Я не хотела его неволить. Если он будет с этой атлантийской офицерочкой счастлив, и я буду счастлива.
– Ты тряпка, Селия. Мужчина сбежал у тебя прямо из-под носа, а ты даже не хочешь покарать его!
Зарина беспокойно повела плечом и положила руку на свой шарообразный сильно уже выпирающий живот – мягким толчком напомнил о себе ребенок.
– За что карать? За то, что у него хватило ума и воли сделать выбор? Мужчина – это не комнатная обезьянка, а такое же свободное и разумное
