Химон остановился и припер меня животом к стене.
— Давай рассказывай, что ты там вчера слышал и видел, только все без утайки.
От неожиданности я замешкался, не зная с чего начать, и монах меня хорошенько встряхнул.
— Рассказывай.
Я все ему выложил и о том, как оказался в покоях владыки, и как прятался за портьерой и о чем говорил странный гость, и даже о том, как заглянул сегодня в мешок.
Химон не разу меня не перебил. Он внимательно слушал и тяжело сопел.
— Голову значит привезли, — проворчал он и наконец отпустил меня, — понятно.
Через маленькое слуховое окошко сквозь пелену дождя можно было разглядеть хвост уходящего каравана.
— Зачем они уходят в город, — спросил я, — что везут?
В темноте зловеще блеснули глаза Химона.
— Ты, что совсем дурак, — он дохнул на меня луковым перегаром, — они вывозят из монастыря казну и священные книги.
— Зачем? — не понял я.
— Степняки развязали войну. Ты думаешь они просто так прислали владыке отрезанную башку.
— Но нас ведь защитят, пришлют гвардию или ополчение, — начал я, но он грубо меня оборвал.
— Потом поговорим, дальше веди.
Мы стали подниматься по лестнице.
— Почему мы прячемся? — спросил я.
— Не хочу, чтобы меня задержали эти глупые вороны, — проворчал старик и я понял, что он имеет в виду монахов шестого уровня, которые сейчас заполонили первый этаж, — придется каждому объяснять куда и зачем я иду, а у меня нет на это времени.
Пока мы поднимались я размышлял над его словами и никак не мог взять в толк, как монахи могли вывести священные книги, если библиотека насчитывала несколько сотен оригиналов и великое множество копий, которые мы делали на продажу. Такой маленький отряд не смог бы вынести и десятой доли всего, что стояло на полках.
— Почти пришли, — сказал я, когда мы выбрались в галерею второго этажа — здесь повернешь направо и все.
— Со мной пойдешь, — буркнул старик.
— Ты что, — испугался я, — мне туда нельзя.
— Со мной пойдешь, — повторил монах и погрозил мне пудовым кулаком.
К сожалению, я оказался прав. Владыке было плохо. Когда мы вошли в покои оказалось, что он лежит на кровати в окружении учеников и лекарей. Заслышав звук открывающейся двери все повернули головы в нашу сторону.
— Что такое, — вскинулся какой-то монах, — как вы сюда попали!? Как посмели…
— Замолкни, — Химон грубо оттолкнул его, я не рискнул следовать за ним и юркнул за занавеску, — не к тебе пришел.
Монахи испуганно шарахнулись в разные стороны.
— Владыка, — сказал мой бывший наставник и опустился на колени.
— Встань, брат, — услышал я слабый голос, — подойди ближе.
Химон подошел к кровати и склонился у изголовья. Он говорил тихо, но я сумел разобрать каждое слово.
— Степняки пришли. Утром я забирался на земляной вал, видел кибитки и множество всадников. Они уже здесь.
— Они прислали голову лекаря, — голос владыки был едва слышен, — война началась. Я отправил братьев в Паус. Они отвезут священные реликвии.
— Думаю, что лазутчики степняков уже перерезали дорогу в город. Боюсь, что караван не дойдет. Нам надо спешить, владыка. Я должен вывести Вас отсюда.
Понтифик всхлипнул.
— Ты думаешь…неужели…помогите им боги.
Он замолчал, наверно ему было трудно говорить.
— Я никуда не пойду, старый друг, — сказал он, — у меня удар. Я все равно умру по дороге. Отправь остальных. Пусть все уходят. Скорее.
Владыка надолго замолчал, и я решил, что он умер, но оказалось старик впал в беспамятство. Из-за занавески я видел, как Химон опять опустился на колени и поцеловал сухую сморщенную руку. Какое-то время он сидел молча, сжимая ладонь старика, потом поднялся, повернулся и направился к выходу.
— Пошли, — сказал он, поравнявшись со мной, — отвыкай прятаться за занавесками, червяк.
Братья, оставшиеся в монастыре, столпились у центральной лестницы. Они говорили все разом, размахивали руками, кто-то даже начал толкаться и
