застыл, сжимая саблю в руке. Бой закончился очень быстро. Последний оставшийся в живых всадник попытался спастись бегством, но его застрелили из арбалета. Стрелки, охранявшие мост, хорошо знали свое дело. Похоже эти солдаты стрел впустую не тратили не то, что мы с Холином.
С нашей стороны в драке пострадали двое — пожилой дворянин, который бросился в самое пекло и стражник, приставший к отряду по дороге. Старого воина отнесли подальше от завала и уложили на заботливо расстеленный плащ. Он был очень плох, копье насквозь пронзило грудь, поэтому перевязывать его не стали. Один из молодых дворян остался с ним, видимо прощался. Стражнику разбили голову саблей.
Ко мне подошел командир.
— Ты не сражался, — сказал он, — я видел.
Я не нашелся, что сказать и только низко поклонился.
— Поучи его, — бросил дворянин одному из своих людей.
В следующее мгновение я получил увесистую затрещину и полетел на землю. От боли помутилось в глазах.
Командир склонился надо мной.
— Все сражаются, никто не прячется. В следующий раз он отрежет тебе палец.
Когда они ушли я еще какое-то время посидел на земле приходя в себя.
— Вставай, парень, — сказал угрюмый мужик, с которым я уже успел познакомиться, — с этими господами шутки плохи, делай, что говорят.
7
Не знаю, почему всадники напали на нас. Казалось все внимание степняков должно было быть приковано к городу. Перед ними лежал беззащитный Паус с открытыми складами, погребами, оружейными. Захватчикам оставалось только погрузить добро на телеги и вывезти в степь. Наверно именно этим они сейчас и занимались, потому что больше всадников на окраинах мы не видели, зато к переправе опять потянулись горожане. На наши вопросы они отвечали односложно, испуганно прятали глаза и старались как можно быстрее миновать мост и выбраться на дорогу, ведущую вглубь страны. К полудню над купеческим кварталом взмыли в небо черные дымы, запахло гарью.
Почти все, кто присоединился к отряду долгое время прожили в Паусе и теперь не могли спокойно наблюдать за его гибелью. У многих там остались друзья и знакомые. Даже мне прожившему всю жизнь вне городских стен хотелось броситься на помощь несчастным оставленным властями на произвол судьбы. Вынужденное бездействие и полная неопределенность сводили с ума. Постепенно люди стали покидать свои боевые посты и собираться небольшими группами. Скоро на башнях остались только арбалетчики. Дворяне расположились недалеко от моста и заспорили, обсуждая возможные действия кочевников. Простые стражники и слуги старались держаться от них подальше, когда господа ссорятся беднякам рядом делать нечего. Большинство воинов были уверены в том, что степняки ограбят город и уйдут. Они доказывали остальным, что варварам незачем идти дальше. Путь в столицу тернист и долог, а королевская гвардия сильна и многочисленна. Паус богатый город и захватчики найдут в нем все, что пожелают от серебра и дорогих товаров до рабов и наложниц.
— Столько добра за одни сутки не вывезти, — говорил воин, который чуть было не признал во мне послушника, — степняки потратят на сборы два, а то и три дня, так что в ближайшее время они к столице не пойдут.
Остальные кивали соглашаясь.
Судя по всему, наш командир не разделял уверенности своих вассалов. Он не участвовал в общем разговоре и все время к чему-то настороженно прислушивался. Я сразу вспомнил сидящего на стене Химона, который не давал мне и рта раскрыть, потому что ждал, когда засада степняков проявит себя на дороге и нападет на монастырский караван. Похоже командир не верил в то, что кочевники разграбят город и уйдут, и готовился к самому худшему. А что может быть хуже, чем оказаться с горсткой солдат перед многотысячной армией?
Тизон Прозорливый считал, что дворянское сословие специально было вскормлено богами для войны. «Эти мужи воспитаны единственно для сражений, кровь и слезы не пугают их и словно бы придают сил. Они не испытывают страха перед превосходящим противником и готовы не щадить живота своего ради защиты короля и отечества» — писал он в трактате о воспитании мальчиков из благородных семей, — «поэтому даже, если вы не принадлежите к дворянскому роду, а занимаетесь торговым или иным почетным ремеслом, давая наставления чаду своему не забывайте ставить ему в пример великих воинов, чтобы он мог воспитать в себе лучшие качества человеческие».
Перебирая в памяти слова мудрого наставника я с тоской думал о том, что по праву рождения принадлежу к бесправной черни и не должен забивать себе голову возвышенными мыслями. Не мое это дело заботиться о безопасности страны и всего народа ее населяющего. Я с тоской смотрел на опустевшую городскую площадь и тщетно пытался понять за что мне выпала такая горькая судьба, и что великие боги хотят от испуганного и жалкого беглого послушника.
Воины зашумели сильнее прежнего, и командир сурово прикрикнул на них. Не знаю, чем он отличался от остальных, может быть был более знатен или
