Через некоторое время, попетляв по улицам, колонна на небольшой площади остановилась. На грузовики залезли милиционеры и принялись раздавать недавним арестованным винтовки. Вооружившись, солдаты снова с готовностью построились. Михайлов встал в машине и громко сказал:
— Товарищи, на ближайшие несколько дней вы поступаете в распоряжение милиции города Минска. После выполнения специального задания все получат от Минского комитета большевиков направления для дальнейшей работы. А сейчас вас проводят туда, где вы сможете отдохнуть. — Он отыскал глазами Крылова. — Товарищ Крылов, ведите людей. — Наклонился к шоферу и коротко бросил: — В штаб!
Едва Михайлов успел войти к себе в кабинет и по телефону доложить Мясникову об успехе операции, как позвонил Солдунов:
— Михаил Александрович, уже второй день люди Данилы шастают вокруг нашего дома. Расспрашивают соседей о хозяине.
— Откуда ты звонишь?
— Из Совета. Я в кабинете Кнорина.
— Наши встречают их?
— Да. Пока все идет нормально.
— Альгис и Роман ходили к Даниле на встречу?
— Только что возвратились. Данила снова отложил нападение: говорит, что у него много забот с большевиками. Альгис уверен, что люди Данилы действительно по горло заняты провокациями против нас и подготовкой к 18 июня.
— Значит, они откладывают — и мы отложим?
— Да, Альгис и Роман считают, что у Данилы сил для нападения в настоящий момент действительно нет, и поэтому он пока проводит разведку, проверяет наших. Предлагают ждать.
— Ну что ж, давайте подождем. Тем более что у нас есть дела поважнее. Как себя чувствует наш капиталист?
— Нормально. Шутит, что, если надо, в своей роли он может пребывать сколько угодно.
— Хорошо, — рассмеялся Михайлов. — Скажи ему, что за каждую лишнюю чашку шоколада ему придется платить из своего кармана, так что пусть экономит.
В хорошем настроении Михайлов положил трубку, но тут снова пронзительно зазвонил аппарат. На другом конце провода был губернский комиссар. Задыхаясь от гнева, он кричал:
— Гражданин Михайлов, это вы освободили из тюрьмы арестованных солдат?
— Да, гражданин комиссар.
— По какому праву?
— По праву свободы.
— Но они же арестованы военными властями.
— Есть основания предполагать, что кто-то из военачальников, желая ослабить нашу боевую мощь, с умыслом арестовывает солдат и отправляет их в тыл.
— Вы хотите сказать, что стоите за укрепление фронта?
— Я всегда был за это, гражданин комиссар. А вы что, против?
— Я?.. — Чувствовалось, что комиссар смутился и ему понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Наконец он нашелся: — Нет, конечно. Но ведь вы, освобождая солдат, отпускаете их на все четыре стороны, и они безвозвратно утрачиваются для наших войск на фронте.
— Гражданин комиссар, вам, как всегда, кто-то клевещет на меня. Смею вас заверить: все освобожденные нами из-под ареста солдаты направляются на фронт. Хотелось бы знать имена клеветников, которые сознательно подрывают авторитет милиции и мой лично. Я поставлю вопрос о привлечении их к ответственности за клевету.
Губернский комиссар, видно, смутился еще больше, пообещал разобраться и положил трубку. Михайлов взглянул на часы и вышел из кабинета: он спешил на расширенное заседание комитета большевиков.
Заседание открыл Мясников:
— Товарищи! В нашей работе принимают участие председатели районных комитетов большевиков, представители партийных организаций заводов, фабрик, командиры боевых рабочих дружин. В связи с тем, что с ораторами и агитаторами, которым предстоят выступления на митингах 18 июня, Минский комитет большевиков уже провел совещание и инструктаж, на сегодняшней повестке дня стоит только один вопрос: «О мерах по обеспечению порядка и безопасности во время проведения демонстрации и митингов трудящихся масс и солдат минского гарнизона 18 июня». Слово по этому вопросу предоставляется начальнику гражданской милиции товарищу Михайлову...
ГОЛОС НАРОДА
