тюрьму наиболее активных и подготовленных большевиков из гауптвахт, казарм, Доминиканского монастыря и женской гимназии, чтобы в дальнейшем освободить их всех вместе.
Осуществить первую часть этого плана не составило труда. Подействовало само магическое слово «тюрьма»: конечно же, за тюремными стенами большевики будут в самой надежной изоляции.
Готовя второй этап операции, Гарбуз исходил из собственных многолетних наблюдений: тюремщикам при всем их служебном рвении больше, чем кому-нибудь, свойственны тупость и отсутствие разумной инициативы.
— Понимаешь, — с жаром убеждал он Михайлова, — у всех тюремщиков есть одна общая черта: они, когда видят начальство, теряют способность мыслить и беспрекословно выполняют любой приказ. Предлагаю воспользоваться этим.
Михайлов задумался. Приближалось 18 июня — день, на который была назначена грандиозная демонстрация рабочих, крестьян и солдат. Большевики знали, насколько сложно будет обеспечить безопасность демонстрации и митингов, и заранее строили расчеты на том, что в помощь милиции и рабочим дружинникам будут привлечены освобожденные из-под ареста революционные солдаты. Но их предстояло еще проинструктировать, научить, как действовать в той или иной ситуации. А времени оставалось в обрез. И Михайлов принял план Гарбуза...
Ранним утром 15 июня со двора штаба Минской милиции выехали три грузовика. В кузовах стояли вооруженные милиционеры. Впереди ехал легковой автомобиль. Рядом с шофером сидел Гарбуз, на заднем сиденье — Михайлов и Крылов. Перед массивными железными воротами тюрьмы колонна остановилась. Из боковой калитки выкатился маленький, пузатенький охранник. Как таракан, шевеля усами, вытянулся перед начальством, сидевшим в легковом автомобиле, взял под козырек и пронзительным, срывающимся до хрипоты голосом выкрикнул:
— Здравия желаю, граждане начальники! — Он не знал, кто перед ним, кому из сидящих в автомобиле надо рапортовать, и от этого совсем растерялся, был почти в панике.
Михайлов небрежно бросил:
— Я — начальник городской милиции. Отвори-ка, братец, ворота.
Охранник козырнул и опрометью бросился исполнять приказание. Через несколько минут автомобили уже были в просторном дворе тюрьмы. Здесь перед Михайловым предстал толстый, с жирным лицом и узкими глазками-щелками старший надзиратель. Михайлов протянул ему несколько исписанных листов (пригодились списки, полученные через Жихарева!) и тем же спокойным, негромким голосом сказал:
— Здесь значится двести тридцать два человека. Немедленно распорядитесь вывести их сюда, во двор, и построить.
— Но, господин... простите, гражданин начальник, у меня нет предписания, а у вас — разнарядки.
Михайлов достал из нагрудного кармана сложенный пополам листок:
— Вот мое удостоверение. Читайте: «Все граждане и должностные лица обязаны выполнять...»
Гарбуз вышел из автомобиля и, приблизившись к надзирателю, взял его за локоть:
— Потрудитесь выполнить приказ начальника милиции, если не хотите проехать с нами.
— Я, конечно, выполню, — вяло залепетал тюремщик, — но...
— Никаких «но»! Прикажите доставить этих людей сюда.
Старший надзиратель протянул бумаги двум своим подчиненным, навытяжку стоявшим у входной двери, и приказал выводить арестованных во двор. К этому времени милиционеры по команде Крылова выстроились в две шеренги по сторонам площадки, на которой обычно проводилось построение.
Примерно через полчаса арестованные были во дворе. Гарбуз провел перекличку и доложил Михайлову:
— Все налицо.
— Действуйте дальше, — тихо сказал Михайлов и повернулся к тюремщику. — Обращаю внимание на вашу личную недисциплинированность и нерасторопность. Вынужден поставить об этом в известность губернский комиссариат. Хотя в общем-то я вправе был поступить по закону военного времени.
Видимо, старший надзиратель на миг представил себя стоящим у тюремной стены, а напротив с винтовками наизготовку — строй этих вооруженных милиционеров. Лицо его стало мертвенно-белым, и он еле слышно пролепетал:
— Виноват... исправлюсь.
Колонна между тем уже была готова двинуться в путь. Впереди легковой автомобиль, за ним — грузовики, а затем в колонну по четыре — солдаты. По сторонам строя — цепочки вооруженных милиционеров. Михайлов в сопровождении подобострастно семенящего старшего надзирателя прошел к своему автомобилю, неторопливо устроился на заднем сиденье. Гарбуз сел рядом и приказал:
— Отворите ворота.
Старший надзиратель козырнул и ринулся к воротам. На бегу визгливо прокричал:
— Отворить! Что спите, мать вашу!..
Михайлов и Гарбуз весело переглянулись. Колонна медленно вытянулась с тюремного двора. Замыкал шествие Антон Михайлович Крылов. Он слышал, как тюремщики переговаривались между собой: «В расход повели большевичков».
