— Говорить правду. Пожалуй, в этом единственное для вас спасение.
— Скажите, а как вы узнали про пожар? — Этот вопрос означал, что запирательство кончилось.
Крылов чуть заметно улыбнулся:
— Нет ничего тайного, что не стало бы явным.
— У меня еще один вопрос. Стало быть, вы знали, что готовится убийство Антонова?
— Как видите, знали.
В этот момент ожил телефон. Звонил Шяштокас:
— Антон Михайлович, имей в виду, что мы нашли то самое письмо Антоновой в Смоленск. Оно лежало в дамской сумочке в ее спальне.
— Хорошо. А он как ведет себя?
— Кто, Антонов? Говорит, что теперь ему не о чем жалеть и он готов дать любые показания.
— Хорошо. Продолжайте обыск. — Крылов положил трубку, посмотрел на Антонову. — Письмо, которое вы писали в Смоленск, найдено.
— Это что же, обыск в мое отсутствие? — снова деланно возмутилась Антонова. — Вы же можете все что угодно вписать в протокол. Насколько мне известно, присутствие кого-либо из хозяев при обыске в их доме всегда было обязательным.
— И сейчас обязательно.
— Но я же сижу здесь, а ваши сыщики переворачивают мой дом.
— Обыск производится в присутствии хозяина.
— Какого еще хозяина? Что вы мелете чепуху? Вы же сами знаете, что он мертв.
— Да нет, на этот счет у нас другие сведения, — улыбнулся Крылов.
— Так что, он жив?
— Конечно. Неужели вы думаете, что мы могли бесстрастно наблюдать, как вы будете расправляться с человеком? Мы же не царская полиция и не охранка. Любомир Святославович жив. Вы, Людмила Андреевна, явно поторопились распылять ценности. Итак, я спрашиваю: согласны ли вы дать правдивые показания? Повторяю: это будет учтено при определении меры наказания.
— Да-да, я согласна. — Антонова закрыла лицо руками.
— Тогда у меня к вам вопрос: откуда вы знаете Данилу?
— Я его знаю по Смоленску... Теперь уже все равно. Мы с ним были дружны.
— Как его звали тогда?
— Кузьма Константинович Венчиков. Он был жандармский офицер. Кажется, ротмистр.
— А почему вы его искали у цыган?
— Мне сказали, что он под кличкой Данила выполняет какое-то задание. А он, насколько я знала, нередко прибегал к услугам цыган.
— Вы хотели, чтобы он помог вам избавиться от мужа?
— Да.
— За плату?
— Конечно, у него всегда была слабость к золоту.
— Хорошо. Вот вам бумага, присаживайтесь поближе к столу и пишите.
— Да, но как я объясню, какие мотивы?..
— Пишите: черт попутал. Не забудьте о Венчикове.
ПО ПРАВУ СВОБОДЫ
Гарбузу и Крылову пришлось изрядно потрудиться, чтобы выполнить поручение Михайлова: добиться доступа в места, где находились арестованные солдаты, и организовать там соответствующую работу. Труднее всего пришлось в тюрьме. Меньшевикам удалось вернуть на прежнюю службу многих бывших тюремщиков, и те ревностно несли службу — ни дать ни взять голодные псы, дорвавшиеся до еды.
Стоило Гарбузу или Крылову появиться у ворот тюрьмы, как начиналась волокита. Тюремщики с плохо скрываемым удовольствием гоняли их от одного начальника к другому, а когда они в конце концов проникали в тюрьму, то за ними по пятам ходили соглядатаи.
Неожиданно добрую службу им сослужил уже знакомый Гарбузу надзиратель — тот самый, что в свое время помог установить настоящую фамилию Данилы. Именно благодаря ему удалось наладить связь с арестованными солдатами-большевиками и даже направить в тюрьму небольшую группу агитаторов. Постепенно работа в тюрьме наладилась и пошла даже лучше, чем в других местах. Тогда Гарбуз предложил хитроумный план: перевести в
