трудную минуту на помощь тебе могут прийти?
Трубкин молча взял кусочек сала, обмакнул перо зеленого лука в соль и, прожевав все это, ответил:
— Нету у меня ни родственников, ни друзей, да и на хрена они мне? Только возня с родственниками... Ну, а что касается друзей, то сам знаешь — им нужен человек с деньгами, а их у меня нет: в хате пусто, в карманах дыры.
— Где ты работаешь?
— От работы кони дохнут, — засмеялся Трубкин и добавил: — Где придется. Каждый день ходить на работу не по мне, подрабатываю где придется. На хлеб да выпивку хватает, а больше мне ничего не надо.
— А одежда? — спросил Антон.
Очевидно, годы безмолвия сказались на его речи. Она была медленной, и слова он произносил по отдельности, отчетливо.
— Что одежда? — не понял Трубкин.
— Я спрашиваю, а одежду ты себе не покупаешь?
— На кой хрен мне эта одежда. Тело прикрыть и соседи что-нибудь дадут, да и спецовок подбросят, вот как эта, — он тронул пальцами пиджак рабочей спецовки, надетой на нем, — и крепкая, и ноская, и гладить не надо.
Старший Славук снова наполнил стаканы, и все с удовольствием выпили. После этого он обратился к Трубкину:
— Слушай, Миша, а ты не хочешь хорошо заработать, ты же не старый, и будь у тебя деньги, ты бы и дом отремонтировал и мебель купил, а там, смотри, и приоделся бы, и баба подходящая подвернулась, женился бы... Вот возьми моего друга, — и Славук хлопнул по плечу Антона, — живет себе припеваючи, в месяц по тыще загребает и сам себе хозяин.
Славук повернулся к сыну:
— Слушай, Антон, возьми с собой Михаила, помоги ему подзаработать. Сделай человеку доброе дело, он тебя не забудет.
— Всю жизнь не забуду! — пьяно заверил Трубкин. Он уже был в таком состоянии, что скажи ему броситься под несущуюся на полной скорости машину — бросится.
Славук это почувствовал и предложил:
— На, Миша, выпей да сходи к соседям, скажи, что уезжаешь ты надолго, пусть за хатой присмотрят.
Трубкин, еле ворочая языком, ответил:
— Хо-ро-шо, и-иду, д-давай т-только в-выпьем.
Не успели они опорожнить стаканы, как в комнату без стука вошли двое мужчин. Один из них — пожилой, одетый в легкие брюки, майку, — сказал:
— Привет, сосед! Иду мимо с другом, вижу, дверь у тебя открыта, я и говорю ему: «Давай к Мише заглянем, а то небось скучно ему одному». А ты, я смотрю, не один, гости у тебя.
Но Трубкин уже и лыка не вязал. Он попытался сделать рукой что-то наподобие приветственного жеста, но ткнулся носом в закуску.
Мужчина помоложе обратился к Славукам:
— А вы кто будете, люди добрые? Чего вы его так споили? За такие дела вас можно и к ответственности привлечь. Вот возьму сейчас и позову участкового, он как раз здесь через два дома, недалеко находится.
Славуки в один миг поднялись из-за стола. Роман чуть слышно пробормотал слова извинения и, толкая перед собой Антона, выскочил из дома. А молодой человек — это был Ларин — смеющимися глазами посмотрел на соседа Трубкина, сказал:
— Спасибо вам, Аркадий Леонтьевич. Теперь видите, не зря мы с вами пришли.
— Не говорите, товарищ лейтенант, вижу, ваши опасения были не напрасными. Но что будем делать с ним? — и он рукой показал на Трубкина.
— Давайте уложим его на кровать, и пусть спит. Теперь гости уже не вернутся.
Они взяли под руки хозяина, отвели его в другую комнату и, не раздевая, положили на кровать. Затем вышли во двор. К Ларину подошел Яськов:
— Славуки уже, наверное, с километр отмахали. А вам, Аркадий Леонтьевич, спасибо. Что Трубкин делает?
— Спит. Вы можете заниматься своими делами, я посмотрю тут. Хата же Михаила не закрыта.
Работники милиции еще раз поблагодарили его за помощь и сразу же ушли. Они торопились вслед за Дегтяревым, который пошел за Славуками...
Славуки, не торопясь, шли по обочине пыльной проселочной дороги и молчали.
Каждый думал о своем. Первым заговорил Антон:
— Ты хотел его сегодня прикончить?
— Посмотрели бы... — неопределенно ответил Роман, помолчал с минуту и добавил: — Если бы узнали, где деньги лежат, которые, хоть он и говорит, что нет, наверняка есть у него, и документы, и если бы он сказал хотя кому-нибудь из соседей, что уезжает далеко и надолго, то можно было и сегодня...
