ругательство и страшный сип умирающего человека.
– Фред, ты раздавил Этана! – испугалась я. Выставив руки, попыталась подняться, споткнулась о мужчин и рухнула сверху, грудью припечатав Фреда к издыхающему плотнику. Теперь мы представляли собой не просто сандвич, а расплющенный слоеный пирожок, у которого последний слой превратился в подошву.
– Слезьте! – хрипел внизу Этан. – Слезьте с меня, демоны! Пока я еще жив…
Разлепляться в кромешной темноте тесного погреба было жуть как неловко. Мы путались в руках и ногах, пару раз столкнулись лбами. Думаю, что Этана спас мешок с пряностями, иначе бы затоптали. Наконец измученные, растрепанные и изрядно помятые, все трое мы выбрались из погреба.
От чая с пирожными неудачливые грузчики отказались напрочь. Подозреваю, оба знатно побились. Мысленно я представляла, как по дороге из лавки с их лиц сходит сдержанное выражение, и проявляется гримаса боли. Когда Этан уже вышел за порог, звякнув на прощанье дверным колокольчиком, я вспомнила про вывеску.
– Постой! А как же моя вывеска?
– Давай наброски, – вернувшись, буркнул Этан.
Когда блокнот с эскизами перекочевал в его руки, то он проверил неумелые рисунки и многозначительно изогнул брови:
– «Острая перчинка»? ты хочешь назвать лавку «Перчинкой»?
– Отличное название для лавки с пряностями! – огрызнулась я. – Если бы ты шарил в ярких названиях, то сейчас имел свою пилораму, а не работал плотником.
Этан одарил меня выразительным взглядом, закрыл блокнот и вышел за дверь.
– А цена? – выскочив на ледяную улицу, я поежилась от холода. В доме-то постоянно тлел очаг, и тепло из кухни струилось в торговый зал.
– Не разорю! – рявкнул он, даже не оглянувшись. – Четвертым днем привезу!
– И чего разорался, чувствительный какой? – буркнула, поскорее прячась в лавке.
За неделю, что я провела за приготовлением смесей, воздух в бывшей чайной лавке насквозь пропитался особенным, острым и душистым, ароматом пряностей. Подозреваю, что я сама им тоже несколько пропиталась, и благоуханный шлейф тянулся за мной на пару ярдов.
На полках в лавке затеснились красивые баночки с коричневыми этикетками, приклеенными с помощью магии. К каждой емкости была привязана карточка с рецептом приготовления блюда из маминой коллекции. Я специально выбирала те, что попроще, что бы не отпугнуть сложной кулинарной магией покупательниц.
Предложишь какую-нибудь утку в паприке и с гречишной начинкой, и больше не увидишь клиентку. А посыпать кусок отбитой говядины черным молотым перцем, перемешенным с солью, и с двух сторон пожарить, сможет любая девица… даже я сама (проверить на личном опыте не успела, но инструкцию из маминого блокнота выучила назубок). Не пожалела я времени и на то, что бы расклеить по всем информационным доскам объявления, что в Питерборо начинает работу чудесная лавка пряностей, способных за секунду превратить даже самое заурядное блюдо в королевское угощение.
И в день открытия мне не хватало только заказанной вывески (а ведь обещал четвертого дня привезти, мошенник!)… и толпы восторженных домохозяек, решительно желавших, оказаться просветленными простым способом осчастливить оголодавшего мужа. До обеда в лавку заглянула только пара случайно проходивших мимо прохожих, да и те по старой привычке хотели купить чая. Я уже подумывала сбегать на рынок за парой фунтов черного чая – хоть перепродам, что бы не закрывать рабочий день всухую, но звякнул колокольчик. По полу потянуло сквозняком, и дверь впустила в торговый зал Ирвина. Ученик плотника держал под мышкой прямоугольный сверток, очень похожий на завернутую в коричневую бумагу картину.
– Здрасьте! – улыбнулся Ирвин.
– Не прошло и полгода, – недовольно проворчала я.
– Только доставили.
– Вы ее в столице, что ли, резали?
– А? – вдруг растерялся Ирвин, как будто, правда, что бы изготовить вывеску для перечной лавки его наставник гонял в Кингсбург, и немедленно заявил: – Господин Этан велел повесить.
– Хорошо не повеситься, – выходя из-за прилавка, буркнула я под нос.
– Простите? – удивился подмастерье откровенным недружелюбием.
В душе я, конечно, понимала, что злилась вовсе не из-за вывески, а из-за полного отсутствия покупателей. Никто не спорил, что перечные смеси – продукт в хозяйстве не первой надобности, но такого оглушительного провала я не ожидала. Ведь ни один хороший человек, а сколько их, сволочей, все- таки проживало в Питерборо (точно не знаю, но наверняка немало), не захотел заглянуть в новую торговую лавку просто из любопытства. Появились бы, без перечной баночки точно не ушли!
Между тем Ирвин раскрыл упаковку, и моему взору предстала удивительной красоты вывеска. Название было вырезано витиеватыми буквами на специально состаренном дереве, а к уголку на невидимой магической подвеске была привязана гроздь ярко-алых стручков острого перца, словно парившего
