– Он привороженный. Мы его выгоняем, а он никак не хочет уходить! – нашлась я, не зная, как еще объяснить, почему небритый, злющий мужик, не здороваясь, загрохотал грязными сапогами по лестнице на второй этаж.
Следом за ним ввалился нагруженный материалами Ирвин. На последнем издыхании подмастерье втянул в торговый зал длинные доски, задел подвеску, и медный звонкий колокольчик поскакал по дощатому полу.
– Ой! – пропыхтел Ирвин. – Потом починю.
– Мальчик тоже привороженный? – зачарованная странным явлением двух невнятных мужиков уточнила клиентка.
– Нет, – поспешно покачала я головой, забирая у нее протянутые монетки. – Мальчик сам прибился.
Дверь открылась заново, выпустив из торгового зала последнее тепло, но впустив высокую стройную даму в пальто с лисьей опушкой. Она остановилась над колокольчиком, изогнула подкрашенные брови и вздохнула:
– Занятно.
При появлении незнакомки покупательница вдруг страшно испугалась, словно оказалась схваченной за руку в тот момент, когда приобретала для мужа крысиный яд, а не перец для хрустящей курочки.
– ?анни? Вы здесь? – одними карминовыми губами улыбнулась дама. Странно, как от ледяного тона в торговом зале не заиндевели витрины и банки.
– Здравствуйте, Амелия, – пробормотала та и, прижав к груди сумочку, попыталась улизнуть из лавки.
Исчезнуть испуганной покупательнице я не дала, прикрикнув ей в спину:
– Вы забыли приправу!
– Конечно. – Она вернулась, схватила пакет с баночкой и сбежала на улицу.
– А у вас здесь неплохо. – Благовония молодой госпожи перебивали запах пряностей. – Давно хотела зайти с визитом, но все времени не хватало. Амелия Осле.
Осле? Для жены председателя торговой гильдии женщина была слишком молода, от таких к любовницам не бегают. Выходило, что ко мне пришла его дочь. Понять бы, для чего? С проверкой, из любопытства или по какой-то другой причине?
Она протянула тонкую изящную руку.
– Очень приятно, – ответила я мягким рукопожатием. – Александра Колфилд. Хотите перечных смесей?
– Пожалуй. – Она вздохнула. – Пару баночек… чего-нибудь.
Амелия скупила по одной банке каждого вида перца, нагрузила лакея, а потом, попрощавшись с вежливой улыбкой, убралась из лавки. Едва за ней закрылась дверь, как сверху что-то громыхнуло, и мы со Стаффи, тайком следившие за отъездом странной покупательницы, вздрогнули.
– Это плохая примета, – пробормотала подружка.
– Ты про Амелию Осле?
– Про грохот на чердаке. Они точно плотники? Гляди, проломят полоток. А что до Ослицы…
– Осле.
– Я так и сказала. Мой гоблин как раз с похожей шваброй убежал. Надеюсь, что от такого количества перца у нее начнется приступ гастрита, – мстительно «прокляла» Стаффи.
Но предчувствие подружку не обмануло. На следующий день действительно пришла неприятная весть. Она была написана на дорогой бумаге с гербовой печатью Роберта Палмера и доставлена с утра пораньше почтальоном. В письме говорилось, что дядькин кредитор не собирался уступать ни одного шиллинга, и наследники долга могли идти в сад. Подозреваю, чтобы рыть землю в поисках клада и к назначенному времени отдать всю сумму до последнего пенса. Ну, или отправлялись в суд. Зарытых сокровищ в саду точно не имелось (хотя я, конечно, не пробовала копать), и на судебные издержки лишних денег не было. Почти вся выручка последних недель откладывалась на закупку пряностей и стеклянных баночек, а ещё требовался материал для ремонта крыши.
Дурную новость я пыталась запивать чаем с пустырником, сидя за кухонным столом. Тут из холодильной кладовой вывалился Этан и на ходу схватил лежавшее передо мной послание.
– Что это?
– То, что тебя не касается! – подскочила я.
Плотник был гораздо выше, так что просто поднял руку. Не обращая внимания на то, что я вокруг него прыгаю, как мелкая шавка, он спокойно прочел содержание письма.
– У тебя хотя бы что-то в порядке, хозяйка перечной лавки? – буркнул он.
– У меня все в порядке с жильцами. Перебор даже! – насупилась я.
– И как ты собираешься отдать целое состояние за два с половиной месяца?
– Отдам как-нибудь! – Я ловко выхватила письмо, надорвав бумагу с краю, и грозно сверкнула глазами: – Не лезь в чужие дела!
