– Что у вас тут происходит? – вплыла в кухню заспанная Стаффи и покосилась на плотника, которого второй день нарочито игнорировала: – Гоблин к тебе пристает? Ударь его сковородкой. Если он скопытится, то в суде я подтвержу, что это была самозащита.
Мы с Этаном от греха подальше отступили друг от друга.
– Напои свою подругу чем-нибудь от бешенства, – буркнул он, выходя в торговый зал.
– Алекса, ты слышала! Он меня пытается оскорбить! – возмутилась Стаффи.
– Просто попей кофе, – предложила устало я.
Надо было начинать день, открывать лавку, улыбаться покупателям, но от дурного настроения хотелось кого-нибудь придушить. Или сесть и расплакаться, как делают девочки. А потом все равно кого-нибудь придушить. Например, первого попавшегося под горячую руку плотника, если он снова рискнет читать мне нотации. Но Этан удивил. Больше с нравоучениями не приставал, а через полчаса, вообще, выбритый, хорошо одетый, и с саквояжем в руках, собрался куда-то уезжать.
Он подошел к прилавку и дождался, пока я обслужу последнюю покупательницу.
– Держи. – На стол лег кошель с монетами.
– По какому случаю? – изогнула я брови, решив, что плотник посчитал меня неудачницей, получившей долг по наследству. С детства не выношу чужую жалость.
– На Ирвина, – пояснил он, давая понять, что неожиданная щедрость не имеет никакого отношения к письму о кредите. – Вернусь послезавтра.
– А подмастерье ты оставляешь, чтобы место, что ли, не заняли? – не стала отказываться я от денег.
– Он приболел, – объявил Этан, ткнув пальцем в потолок. Я невольно задрала голову, будто через перекрытия могла разглядеть лежавшего в кровати парня.
– А ты куда собрался? – растерянно уточнила я и тут же прикусила язык. Что за нелепое любопытство?
– По важным делам. Ревнуешь, женушка? – съехидничал он и пошагал к выходу.
– Очень надо, – фыркнула я.
Из кухни выглянула Стаффи с кружкой кофе (именно кружкой, в чашке просто не может поместиться полпинты жидкости) и от души пожелала:
– Сгинь где-нибудь по дороге. Мы будем ждать от тебя записку о кончине!
– Я привезу успокоительных порошков, пока ты не стала накидываться на людей и не заразила всех бешенством, – одарил широкой улыбкой мужененавистницу Этан.
Подружка так ошалела от насмешки, что не сразу придумала достойный ответ (она, вообще, не мастак думать быстро), только открыла рот от возмущения, а за мужчиной уже закрылась дверь. Привешенный заново колокольчик рассыпал по торговому залу звонкую прощальную трель.
День перевалил за середину, а Ирвин не появился. Когда ручеек покупателей поредел, я поднялась на второй этаж и тихонечко постучалась в мужскую спальню, но ответа не дождалась. Зашла без разрешения.
– Ирвин, как ты себя чувствуешь?
С первого взгляда было ясно, что чувствовал подмастерье себя никак. В прямом смысле слова. Мертвенно-бледный он лежал на кровати, закутавшись в одеяло, и трясся. Я потрогала влажный от испарины лоб. Подмастерье горел.
– Приболел?! – фыркнула от возмущения, вспомнив слова плотника, и немедленно поставила смертельный диагноз: – Да тут птичья лихорадка!
Лично меня Светлый Боженька наградил отменным здоровьем. За всю жизнь горло першило только один раз, когда на прогулке по реке объелась фруктового льда в жару, поэтому чужая лихорадка вызывала панику. А уж когда Ирвин застонал, то я выскочила из комнаты и кубарем скатилась на первый этаж. Стаффи два года отучилась на целителя. Пусть из Университета подружка вылетела, но могла же она справиться с лихорадкой?
– Да я на целителя животных училась, – напомнила она. – Мне объясняли, как собак лечить, а не Ирвинов.
– Ирвин лучше, чем собака! – разозлилась я.
– И сложнее! – огрызнулась подружка.
– Чем он сложнее? У него даже хвоста нет!
– Зато у него есть много остального, что тоже неплохо шевелится! – заупрямилась Стаффи.
– Остальное у него не болит!
– Ладно, – процедила подружка, выходя из-за прилавка, и вдруг со страшно деловым видом отдала распоряжения: – Принеси воды с уксусом для отбирания и завари ромашки.
– А ромашки нет, – растерялась я.
– Тогда шиповника. Его тоже нет, – увидев у меня ошалелую мину, догадалась подружка. – Нагрей кипятку.
Когда я поднялась на второй этаж с полным подносом, то Стаффи с видом истинного целителя ощупывала шею Ирвина.
– Что ты делаешь? – Я поставила поднос на столик.
– Пульс проверяю. Мне кажется, пациент скончался, – спокойно отозвалась недоделанная целительница.
