мне в руки, и из темного круглого зева пальнула злобная струя.
– Проклятый Светлый Бог! – рявкнула я.
Скомкала полотенце и сунула в трубный зев. Туда же запихнула шарфик. Схватила из ведра половую тряпку и впечатала в распахнутую пасть водопровода.
– Подушка! – Сверкнула новая гениальная мысль.
Я вскочила, бросилась в торговый зал к сундуку с мелочами, привезенными из столицы. Теми самыми, дорогими девичьему сердцу, что не позволяла выбросить жадность, потому что куплены эти мелочи были в помутнении рассудка за баснословные деньги. Никогда не поверю, будто у других девушек моего возраста нет таких тайных вещичек! Правда, готова признать, что не каждая кокетка перевозит их сундуками.
Посреди зала, как ни странно, стояли двое мужчин и в растерянности оглядывали разруху. Один плечистый, второй – даже не худой, а изящный. Не был бы коротко подстрижен, решила бы, что он высокая девушка.
– Госпожа… – попытался обратиться ко мне тот, что был потоньше.
– Плотники? – выкрикнула я, галопом прогарцевав мимо долгожданных рабочих. – Быстрее! Хватайте подушки! Пошли плотину строить, пока запруда не натекла!
– А?! – обрадовались они возможности искупаться в воде из прохудившейся трубы.
Нырнув в сундук, я вытащила плюшевую белую подушечку с вышитой кошачьей мордочкой и победоносно пробормотала:
– Ну, хоть здесь ты пригодишься.
Хорошо, что не выкинула. Вот чем бы мне сейчас трубу затыкать? Совершенно было бы нечем!
Не теряя времени, я проскакала мимо рабочих обратно на смертный бой с водопроводом. Как ни странно, плотники потянулись следом, а на кухне нас ждал сюрприз. Злобная труба выплюнула кляп, и струя воды сбила банку с засохшей мыльной пастой. Посудина раскололась, и на пол вываливалась клубы голубоватой пены, грозившей заполнить кухню.
– Что случилось с вашей раковиной? – изумился плотник.
– Ее тошнит голубыми пузырьками… – ошарашенно пробормотала я и, не в состоянии оторвать зачарованного взгляда от удивительной картины, сунула работнику подушку. – Вы же плотник, заткните ей пасть.
– Раковине?
– Да трубе же!
– Проклятье, так у вас трубы прорвало?! – охнул он и, всучив мне подушечку обратно, процедил: – Дамочка, держите свою игольницу.
– Это игольница? – другими глазами посмотрела я на кошачью мордочку.
– Но господин… – попытался заикнуться подмастерье, когда хозяин, закатывая рукава рубашки, с решительным видом направился к месту пенного извержения.
Вообще, если бы не вселенский потоп, то я оценила бы рабочее рвение, ведь редкий плотник, думаю, приходил к заказчику в белой сорочке с запонками. Хотя, может, он просто был паршивым мастером, и отсутствие навыков пытался компенсировать хорошим впечатлением.
– Не стони, а перекрой воду! – приказал он ученику.
– Господин плотник, но я уже перекрыла, – уверила я.
– Где? – развел он руками, намекая на растущие, как на дрожжах, вернее, на воде, пенные сугробы.
– Кран закрутила!
– Ох, помолчите уж, – пробормотал подмастерье, бросаясь в сад. Мог бы сам промолчать, ведь под убийственным взглядом плотника слова и без всяких советов сами собой неожиданно иссякли.
Захлопала хлипкая задняя дверь, в кухню повеяло холодным осенним утром. Работник развел пену руками, залез под раковину и прикрыл льющую потоком трубу половой тряпкой (надо же, хоть что-то я сделала правильно). Тут из сада донесся голос помощника:
– Вентиль нашел!
– Закрывай!
И что-то пошло не по плану. Вообще, не по плану. Струя не иссякла, а хлынула из трубы с такой мощностью, что мастер моментально вымок до пояса и чуть не захлебнулся. Случись подобная нелепость, и старая чайная лавка Ходжеса стала бы знаменита на весь Питерборо не только новой хозяйкой, но и первым в мире утоплением в кухне. Никогда в жизни не слышала, чтобы плотники так громко и цветисто матерились. Мне кажется, он даже заткнул бы за пояс дуэт из сапожника и портового грузчика.
– Простите! – послышалось снаружи, и поток воды стал убывать.
– Стойте-ка! – тут дошло до меня. – так у меня на ночь ни ванны, ни кипятку не будет?
– Зачем вам ванна? – хмуро буркнул мастер, выбираясь из-под раковины. – У вас тут целая купальня.
– Но я предпочитаю воду теплую, а пузыри клубничные, – для чего-то проворчала я, начиная осознавать, что теперь у меня не только пол проломлен
