ты похож на самого обычного разгульдяйского пирата. Ну-ка, документы показали! Оба!
Джем с Кебабом переглянулись, подмигнули друг другу и молча двинули кулаками в глаза Отжиму (Джем правым, а Кебаб левым). Начальник службы безопасности посольства тут же грохнулся спиной на пол и потерял сознание.
— А я его предупреждал, — сообщил Хапс. — Нудный он какой-то… Хорошо лежит (в отличие от его прозвища).
— И какое у него прозвище? — спросил Джем, подхватывая чемодан.
— Чтоплохолежим, — ответил Хапс.
Вся компания дружно рассмеялась и отправилась по коридору в сторону рубки, оставив отдыхать Отжима на полу.
У Батона вид был — в гроб краше крадут. Лицо его напоминало недозрелую сине-зеленую сливу, а белки глаз покрывала сетка лопнувших капилляров. С унылым видом он поздоровался с друзьями и заявил:
— Ох, хорошо, что вы наконец появились, драть мои копыта! Думал — помру, пока вас дождусь. Стартуйте сами, а я пошел ставить себе капельницу.
— Что с тобой случилось?! — встревожился Джем. — Ты отравился?
— Можно сказать и так, — ответил Батон. — Я же целый месяц провел у себя дома, на Дубаре. А поскольку я теперь национальный герой — спаситель Джаппурии, то все официальные лица, родственники, друзья-товарищи и прочие люди (включая туристов) захотели со мной выпить. Отказывать нельзя. Традиция такая. Вот и пришлось потрудиться. Эх-ма! Интересно, у меня за это время печень не рассосалась?
Он встал и, стеная на ходу, вышел из рубки.
— Ладно, — сказал Джем. — Пусть лечится. Я запускаю двигатели; Кебаб, проверь навигационный блок и свяжись с космопортом. Хапс, займись этим приставалой, который в коридоре валяется. А то сейчас стартанем, он головой ударится, тогда будет с экипажа абонемент на посещение туалета требовать…
Через несколько минут посольский джабль, прорезав стратосферу, вышел в космос и направился в сторону Шмордона.
ШМОРДОН. ПОСЛЕ ДРАКИ
Заседание Государственного Совета должно было начаться через полчаса. Шмор Тринадцатый, готовясь сделать важное заявление, расхаживал по кабинету и повторял про себя речь, заранее составленную для этого мероприятия.
Двери распахнулись, и в кабинет въехала инвалидная коляска, в которой с костылем в руках сидел лорд Крокозябл. Коляску толкала перед собой жена посла. Даже сидя лорд Крокозябл дрожал и шатался, не имея сил для удержания тела в прямом положении. Дизентерия высосала из него все соки, и хотя была уже побеждена, организм шмордонского посла только начинал восстанавливаться после тяжелой болезни.
Вид лорда был жалок, но на лацкане его пиджака победно сверкала всеми цветами радуги бриллиантовая звезда высшей награды Шмордона — ордена Чести. Став кавалером этого ордена, лорд Крокозябл получил право бесплатно гулять в столичном ботаническом саду и ковырять в зубах вилкой в любом ресторане империи. Два этих обычая были очень древними и потому почетными, но здоровья никак не добавляли, в связи с чем посол имел далеко не радостное выражение лица.
Зато леди Крокозябл, растянув губы до ушей, светилась самой лучезарной улыбкой, ибо дизентерией не болела и была награждена большой золотой медалью «За верность Шмордону», которая болталась, приколотая к правой стороне ее платья чуть выше груди.
Эта награда не позволяла бесплатно гулять, где бы то ни было, равно как и ковырять вилкой в любой части тела, но свидетельствовала о заслугах перед империей и существенно тешила самолюбие.
Император, приветливо улыбаясь, подошел к коляске и дружески пожал костлявую ладошку посла.
— Леди, оставьте нас вдвоем, — сказал Шмор.
Улыбка тут же слетела с губ Крокозяблихи, и она спросила:
— Ваше величество, разве я могу вам помешать?
— Нет, что вы! — вежливо ответил император. — Но мы с вашим мужем дружим с детства и у нас есть свои маленькие секреты.
Недовольно поджав губы, жена посла вышла за двери.
Император взялся за поручни и, подкатив коляску к окну, встал рядом с ней. Взгляду Шмора и лорда Крокозябла представилась Центральная площадь столицы. Вокруг стальной бомбы памятника Шмору Великому сновали какие-то люди с инструментами в руках.
— Что они делают? — поинтересовался Крокозябл.
— Прорезают в бомбе форточку, — ответил Шмор.
— А-а-а, — с пониманием протянул посол. — А во-он тот с метлой? Что-то мне его фигура знакома.
