— Не желаю танцевать с вами, — сказала я и сложила руки на груди.
— Но желаю я.
Генерал шагнул навстречу, я отступила и зашарила взглядом по комнате.
— Нет свободных канделябров? — с едва уловимой усмешкой осведомился генерал. — Какая жалость.
— Я найду чем запустить в вас, — пообещала я и сбросила домашнюю туфлю.
Генерал снова усмехнулся, и в глубине очков зажглись золотистые искры. Подойдя ближе, он наклонился и, подняв туфельку, небрежно помахал ею.
— Этим вы никого не сразите, — сказал он. — Особенно на балу Майской Розы.
— Не очень-то и хотелось. — Я протянула руку: — Отдайте туфлю.
— Нет-нет. — Генерал покачал головой и спрятал обувку за спину. — Только в обмен на обещание танцевать со мной.
— С вами? — Я всплеснула руками. — Сначала проспитесь.
— Уже, — совершенно серьезно ответил генерал. — Большой плюс проклятия в том, что меня не берут никакие известные яды.
— Да ну? А сегодня утром вы не могли связать и двух слов.
— Я и без того немногословен.
— И упали с кресла.
— Искал закатившуюся запонку.
— Дважды.
— У меня два рукава. — Генерал поднял руки и демонстративно покрутил ими.
— Но вы в халате, — возразила я.
— А вы в ночной сорочке. Это не повод отказывать супругу. К тому же накануне королевского бала. А вы, как я успел заметить, не слишком искусны в танцах. Не хотелось бы краснеть из-за вас перед его величеством и послами.
Я вспыхнула и, выхватив туфлю, поспешно надела на ногу.
— Вы несносны, — вздохнула и сдалась. — Хорошо. Но только один круг.
Генерал подошел и взял меня за руку. Я вздрогнула, но его пальцы лишь слегка пожали мою ладонь.
— Где вы успели поцарапаться? — спросил он.
— Помогала садовнику обрезать розы, — ответила я и попыталась выдернуть руку, но генерал не позволил и сжал мои пальцы чуть сильнее.
— Бруно настолько стар, что не справляется со своими обязанностями?
— Он справляется прекрасно, — возразила я, глядя, как двигаются красиво очерченные губы, стараясь не поднимать взгляд выше, к очкам. — Но мне отчаянно скучно в вашем замке. Меня заперли, как канарейку в клетке.
— Разве вы не жили точно так же в своем поместье? — Губы слегка изогнулись в ироничной улыбке. — Баронесса Кёне ни разу не вывела вас в свет. Чем вы занимались, Мэрион?
Действительно, чем? Не ходила же по ночным клубам и не болтала с друзьями по скайпу. Если Мэрион не кружилась на балах, то ей только и оставалось, что гулять по саду с Жюли и…
— Я читала, ваша светлость, — с ходу нашелся ответ.
— Вот как. — Изгиб губ остался в том же насмешливом положении, ладонь генерала обжигала, от него еще слегка пахло опиумным дымом. — О чем же, пичужка?
— Главным образом стихи и сказки. — И процитировала наизусть несколько строк.
— Никогда не слыхал, — произнес генерал. — Что за баллада?
— «Лорелея», ваша светлость. В ней рассказывается о речной деве, которая своими песнями заманивает мореплавателей на скалы.
— Коварное чудовище.
— Скорее одинокое и несчастное существо, которому не хватает человеческого тепла.
Показалось или рука генерала дрогнула? Я опасливо взглянула в его лицо, но увидела лишь собственное отражение в черных стеклах.
— Ваши познания в поэзии впечатляют, — сухо проговорил он, поправляя новенький, обернутый вокруг головы ремешок. — Но вам не дали воспитания, положенного придворной даме. На балу нужно танцевать и вести светские беседы, а не упражняться в декламации.
Я хотела возмутиться, но самое обидное заключалось в том, что его сиятельство прав, и опустила пылающее лицо.
— Вы приняли правильное решение, когда пожелали научиться танцевальным па перед таким важным событием, — продолжил генерал. — Но ошиблись, обратившись к служанке. Впрочем, покажите, что вы запомнили.
К моему ужасу, все, чему учила Жюли, вылетело из головы. Захотелось провалиться сквозь землю, и я ожидала чего угодно: насмешки, язвительного замечания. Но генерал вдруг совершенно серьезно и спокойно попросил:
