— У вас получается, Мэрион, — прокомментировал генерал. — Вы уверены, что провели детство в чулане?
— В каком еще чулане? — вспыхнула я, сердито поглядывая на Дитера, но уже понимая, что он шутит. — Я жила на чердаке, питалась солнечной пылью и играла с голубями, пока вы, ваше сиятельство, не ворвались в мою жизнь и не спасли меня, как Рапунцель из башни.
— Не знаю, кто такая Рапунцель, но можете считать, что я вас действительно спас, — усмехнулся Дитер, придерживая меня теперь за талию, хотя этого не требовалось по правилам танца. — Мачеха бы сгноила вас заживо.
— А вы бы спились, даже несмотря на попытки вашего адъютанта, — вернула я шпильку и, отступив, поклонилась.
— Значит, мы в какой-то степени квиты.
Дитер тоже поклонился, и мы двинулись навстречу друг другу, попеременно меняясь партнерами. Меня подхватил сначала моложавый господин с гладко зачесанными волосами и сальной улыбочкой, потом ему на смену пришел пожилой майор, поцеловавший мне руку и явно не желающий передавать меня следующему танцующему. Краем глаза я видела, как вышагивает Дитер, высокий и статный, как и положено военному. Я уловила, с каким обожанием девицы глядят в его лицо, краснеют и быстро отводят глаза, словно накалываются на острый, как шпага, взгляд, и тоже ощутила укол в груди. Ревную?
— Вот еще, — фыркнула вслух и с радостной улыбкой вложила ладонь в руку следующего кавалера.
— Что вы изволили сказать? — растерянно переспросил совсем молоденький юноша.
— Пустое, — засмеялась я. — Зачем слова, когда лучше слов расскажет танец?
Потом мы окончательно рассеялись по зале, и я потеряла генерала из виду.
Сознание немного плыло, оркестр гремел, юбки кружились, как лепестки цветов, и тело наполнялось легкостью, да такой, что я сразу забывала о том, что нужно считать размер, и о том, как выполнять следующее движение. Я просто танцевала, легко и свободно, как, наверное, не танцевала никогда. И взгляды, которые бросали на меня мужчины, горели на коже, как ожоги, а из объятий я выскальзывала, как юркая птичка, смеясь над неуклюжестью кавалеров.
— Вы прекрасны, — выдохнул господин с живой хризантемой в петлице. — Скажите, вы ведь та самая наследница Белого Дракона?
— Та самая, герр…
— Фейгенбаум, — представился господин. — Но вы зовите меня Клаус.
— А меня Мэрион, — шутливо раскланялась я и тут же поменялась местами с дородной фрау в платье, похожем на кремовый торт.
Мы протанцевали все немудреные фигуры и вернулись на исходные позиции. Раскрасневшаяся и радостная, я со смехом упала в объятия Дитера, а тот качнул головой и сквозь зубы процедил:
— Жена моя, вы танцуете с кем только хотите, но не со мной.
— Так и вы, ваше сиятельство, пользуетесь успехом у дам, — ответила я, вглядываясь в лицо генерала, почему-то ничуть не раскрасневшееся от танца, а еще более бледное, чем раньше.
— Это ничего не значит, — парировал он. — Вальс вы будете танцевать со мной.
— Ревнуете? — лукаво спросила я, но Дитер не успел ответить.
Оркестранты смолкли, и вперед снова вышел король.
— Прежде чем начнется вальс, — проговорил он, — позвольте по традиции выбрать почетных гостей нашего празднества.
Гомон прекратился. Девушки замерли, раскрыв веера, особенно юные тянули шеи, сверкая широко распахнутыми глазами, почтенные дамы поджимали губы и горделиво поглядывали свысока на соперниц.
— Эта весна оказалась щедра на подарки, — продолжил Максимилиан Четвертый. — Как король и хозяин бала хочу представить вашему вниманию почетную гостью. Это прелестная роза, едва распустившаяся в наших садах. Богиня утренней зари, сошедшая на землю. Звезда, скромно скрывающая лик за горизонтом и только теперь взошедшая на небосклон во всем блеске своей красоты!
Я услышала, как рядом ахнула и побледнела молоденькая барышня. Дитер, на лице которого по-прежнему плотно сидела непроницаемая маска надменности, а из-за очков было совершенно неясно, куда он смотрит и о чем думает, несильно сжал мою руку, и я вздрогнула.
— Мне приятно и радостно приветствовать в этой бальной зале, — все говорил король, — очаровательную герцогиню Мэрион фон Мейердорф!
Ударили в литавры, скрипки подхватили и заиграли приятную мелодию. А я стояла, как пораженная громом, и только видела, как король, протягивая ко мне руки, улыбается и повторяет:
— Мэрион, что же вы! Подойдите, прошу.
— Я?! — Наконец голос вернулся ко мне, и я завертела головой, точно рядом могла стоять какая-то другая герцогиня Мэрион фон Мейердорф.
Моргнула, подняв лицо и ища у генерала поддержки, но лишь увидела, как привычно вспыхнули в очках золотистые огоньки. Дитер стоял, словно статуя, будто увидел собственное отражение в зеркале и окаменел…
Ну конечно!
Я едва не хлопнула себя по лбу. Как я не догадалась раньше? Стала понятна и напряженность генерала, и его пустой взгляд в никуда, и скованный танец. Как только он выдержал это? В Мейердорфском замке не было ни одного зеркала, потому что василиск, посмотрев в него, мог сам обратиться в
