Король замедлил движение и сжал мою руку:
— Не извиняйтесь, прелестная фея. Я готов пожертвовать отдавленной ногой за возможность танцевать с вами.
Он тихо засмеялся, но я лишь вежливо улыбнулась и снова обернулась, но в разноцветье фраков и бальных платьев не заметила ни белого кителя Дитера, ни короны Анны Луизы.
— А как же ее величество, Анна Луиза? — с опаской осведомилась я.
Король сразу сдвинул густые русые брови:
— Что вы имеете в виду?
— Она вальсирует с моим мужем.
— На балу Майской Розы короли всегда танцуют с почетными гостями, моя прелесть, — сухо отозвался Максимилиан. — Дитер — друг нашей семьи. Я не могу отказать супруге, хотя и удивлен ее выбором.
Замешкавшись, я не заметила, как король из центра залы оттеснил меня к колоннам.
— Признаться, я всегда немного завидовал кузену, — тихо продолжил Максимилиан, ненавязчиво лаская пальцами мою талию. — Бастард, чудовище, опиумщик, а как разбирается в женщинах! А ведь я сам предложил ему «бледную моль баронессу Адлер-Кёне»… — Хмыкнув в ответ на мое изменившееся лицо, Максимилиан быстро добавил: — Нет-нет, не обижайтесь, моя лесная волшебница! Кто же знал, что вы такой свежий бутон. Ваше появление освежило этот бал, как дуновение океанского бриза.
Он остановился окончательно, все еще сжимая мою ладонь и с легкой улыбкой глядя сверху вниз своими ясными голубыми глазами. Сердце заколотилось от смятения, я обернулась, но танцующим не было дела до двух людей, скрывшихся за колонной.
— С того момента как я впервые увидел вас на охоте, я не могу думать ни о ком, кроме вас, — понизив тон, заговорил король, пожирая меня недвусмысленным раздевающим взглядом. — О мой бог! Эти ночи прошли для меня в душных терзаниях, я думал о вас и о кузене, проливая слезы в подушку, стоило представить, как он, а не я, целует вас. И скулил от бессилия, представляя, что вы уже стали каменной статуей, бессловесной и холодной к объятиям…
— Зачем же вы отдали меня генералу? — задыхаясь, спросила я.
Голова гудела, ноги подкашивались, и я напряглась, готовая вырваться из объятий короля в любой момент, но он держал крепко.
— О, сколько я кусал локти за свою ошибку! — наигранно воскликнул Максимилиан. — Прошу вас, прекраснейшая из женщин, хоть королю и не пристало просить, простите меня. И позвольте быть вашим другом…
— Другом? — нахмурилась я.
— Покровителем, моя дорогая. Покровителем и любовником.
Он склонился надо мной и коснулся полными губами моих губ. Я дернулась, уперлась ладонями в его грудь.
— Нет! — И замотала головой, повторяя: — Нет-нет-нет! А как же королева?
Король отстранился, глядя на меня с болью и непониманием.
— Монархи женятся по расчету, а не по любви, — брюзгливо возразил он. — Согласитесь стать моей фавориткой, Мэрион. Будьте моей если не душой, то телом, и я осыплю вас почетом и драгоценностями.
Он снова прикрыл глаза и потянулся губами. Мой кулон нагрелся и кольнул жаром, я изо всей силы оттолкнула короля. Максимилиан охнул от неожиданности, а я, выскользнув из его объятий, тут же отскочила на пару шагов.
— Простите, — пробормотала я. — Ваше величество, простите, но… я замужняя женщина… я не могу… И вообще! Куда подевался Дитер?
Подхватив юбки, я развернулась и бросилась вон.
Мне казалось, сзади раздаются торопливые шаги. Что делают разгневанные монархи с теми, кто поступает против их воли? Мое сердце колотилось, по вискам катился пот. Кулон горел и пульсировал, сверкая, как путеводная звезда, словно тянул за собой. Я выбежала из залы, хлопнув дверями, но, как оказалось, совсем не с той стороны, откуда вошла. Здесь не было ни накрытых столов, ни фонтанчика, зато по стенам тускло горели канделябры, и анфилада уходила в густой полумрак, куда не долетали ни музыка, ни смех гостей.
Нырнув в нишу, я прижалась к стене спиной и тяжело задышала, пытаясь усмирить пустившееся в галоп сердце. Меня охватило чувство тревожного ожидания. Позовет ли король стражу? Пойдет ли искать меня? И куда, в конце концов, запропастились Дитер с королевой? Я вспомнила, как Анна Луиза флиртовала с генералом, как улыбалась, называя его снисходительно и нежно «мой мальчик», и в груди зажгло, кровь прилила к лицу, и пальцы сами собой сжались в кулаки.
— Дрянь, — прошептала я. — Коронованная дрянь, вот кто она.
В этот самый момент в коридоре послышались шаги, и грудной женский голос произнес:
— Нет-нет, Тураон! Здесь никто не увидит, разве что собеседники хватятся вас.
— Ни один не хватит, мой госпожа, — с сильным акцентом произнес другой голос, принадлежащий мужчине. — Только ваш генерайль.
— Мой генерал накачивается вином со своим узкоглазым другом, ему не до вас, — ответила женщина, и в тусклом свете блеснула корона.
