***
Два часа спустя
— Эээээй, тыыыыы… — воплю протяжно, с трудом шевеля заплетающимся и странно онемевшим языком.
А почему мой язык вообще онемел, а?!
— Слышшшшь?! К тебе обращаюссссь! Выскочаааа-аауууу! — с демонстративным возмущением захлопываю за собой дверь «Клевера», круто разворачиваюсь на каблуках и по странным причинам едва не теряю равновесие. — Чёэт… увасполы…такиескользике-е-е-е-а-а?..
В глазах плывёт, но я не пьяная! Не-е-е-т! Я просто… просто слегка навеселе! Вот… нет, не пьяная я. Точно говорю!
— Тыыыы! — нахожу взглядом зелёную рубашку в клетку у барной стойки и резко указываю пальцем на её владельца – ну, для пущего эффекта вроде как. — А ну-ка верни мой телефоооооон!
— Я же сказал: вернётся, — слышу фырканье в ответ и целенаправленно двигаюсь к стойке.
— Мить, она пьяная, не горячись.
— Не лезь, Алин.
— Это кто здесь пьяный, ааааа?!..
Физиономия выскочки плавает из стороны в сторону и троится. Трижды с силой моргаю, но она всё равно почему-то плавает! И троится! Что за фигня?
— Теле… фон! — требую, протягивая раскрытую ладонь. — Живоооо!
— Ты сама его здесь забыла, — плавающая физиономия оказывается над моим личиком, и укачивать начинает ещё сильнее. — А теперь заявляешься сюда пьяная в стельку, орёшь как ненормальная и пугаешь посетителей? — шипит недовольно.
Вот же зануда какая! Шипит! Да на меня!
— Сколько тебе? Семнадцать? — плавающие из стороны в сторону глаза придирчиво сужаются. — Не рано так напиваться?
— Мнепчтивосемндацать…
— Что?
Взмахиваю руками, так что – ХА! – этому татуированному упырю приходится выгнуть спину, чтобы по морде не получить. Хаха!
— Чё эт он режим «мамаши», что ли включил? — Звонко и, конечно же, не по-идиотски смеюсь. Я ведь не идиотка! — Упс! Прости, я сказала это вслух?
— Митя, уведи её отсюда.
— Эт кто ща сказал? — перевожу расплывчатый взгляд на белое пятно, маячащее за спиной выскочки. — О! Камерон… приветик.
— Пойдём со мной, Кристина. Я помогу тебе умыться.
— Убери руки от меня, Камерон! Я не твоя фанатка! Тааак… телефон мой гдеее?
Всё… доплавались… вообще ничего не вижу. Всё какое-то мутное, тёмное, размытое… Где я, а? Что происходит?
— Дай телефон, Алин, я позвоню её родителям!
— Дерзай. Спросишь заодно, где моего папуличку носит! — удаётся вскрикнуть, и в глазах ещё темнее становится.
— Здесь есть номер твоей мамы. Я звоню ей, либо звоню в полицию.
— В полицию, однозначно. Ик! Пр-р-ридурок.
— Митя?
— Алин, я сказал: разберусь! Работай.
— Митя?!
— Да что?!
— ЛОВИ ЕЁ, МИТЯ!
Бах.
«А кто выключил свет?»
ГЛАВА 4
— Мммммм… — мычу страдальчески, набрасываю на голову одеяло, так что только пятки остаются торчать, и мычу снова: — Ммммммммм…
Как же плохо-то… Мммммм… Голова болииииит… Во рту сухо, как в пустыне Сахара, и будто песок по глотке скребёт, когда сглотнуть пытаюсь.
— С добрым утром! — намеренно громко объявляет моя великодушная мать и видимо прикладывает все усилия для того, чтобы отдёрнуть шторы максимально шумно.
