Сначала опять разгорелась паранойя и едва ли не началась «охота на ведьм», в самом прямом смысле слова. И неизвестно, до чего дошло бы, но один из новеньких, Артём, тот самый четвёртый, «ни рыба ни мясо», которому посчастливилось быть выкупленным у амазонок, внезапно припомнил схожий случай. По его словам, было это, когда демоны пришли менять какого-то своего пленника мужского пола на пленницу женского. Сделка тогда уже вроде бы состоялась, когда приведённый рогатыми вдруг взял и пропал. Твари буйствовали, метали громы и молнии, да и «эльфийки» тоже явно не особо обрадовались тому, что всё сорвалось. Судя по всему, ни первые, ни вторые не были причастны к странному феномену.
Надо сказать, что Артём был старожилом, «сидел» едва ли не дольше всех, и действительно мог повидать всякого. К его истории отнеслись со всей серьёзностью. Вариант с происками демонов хоть и не был забыт полностью, но его всё же перевели в разряд второстепенных, маловероятных гипотез. Но, в любом случае, получалось, что в мире существует ещё один фактор, ещё одна уязвимость, от которой не было понятно, как можно защититься, и возможно ли защититься вообще. Ведь произошло всё на базе, где гарантированно не было чужих, а сразу после инцидента организованное прочёсывание местности не выявило ни одной живой (
Словно в чистый водоём воодушевления, которое царило после победы над демонами и улучшения «Пепелаца», опрокинули ведро грязи. Как-то резко люди стали нервными и подозрительными, даже «охота» не вызывала больше такого подъёма и оживления. Уйма времени оказалась потрачена на попытки разобраться, что произошло, всевозможные споры, ругань и обсуждения.
Валера, которого по тревоге вызвали от бронепоезда, где кипела работа, как можно скорее примчался на паровичке вместе со всей охраной и Верой, которая всё так же везде сопровождала его. Надо сказать, девушка всё это время пребывала в весьма мрачном расположении духа, и известие о происшедшем ещё больше расстроило её, не говоря уже о косых и иногда откровенно враждебных взглядах со стороны других членов анклава.
Когда вроде как рассеялись подозрения относительно демонической природы таинственного исчезновения, стало вроде полегче, но неприятный осадок остался. Валера, видя происходящее, бесился, но ничего сделать не мог.
А ближе к вечеру внезапно началась массовая пьянка под предводительством строителя Андрея и Семёна Павловича, который ради такого случая достал какие-то свои особенные запасы. Причём Анатолий, который отправился разбираться, видимо, пришёл к выводу, что чем пытаться обуздать вышедшую из повиновения стихию, лучше встать во главе всех этих безобразий… И вскоре уже его нетрезвый голос присоединился к остальным.
Ведь когда есть конкретный враг и понимание, что с ним можно справиться, хотя бы теоретически — это одно. Но когда приходится бояться неведомо чего, когда гибель может настигнуть в любой момент, и непонятно, откуда она придёт и возможно ли хоть как-то защититься — это совсем другое. Неведомое пугает, а осознание собственного бессилия может свести с ума.
Валере происходящее опять очень не нравилось, но он понял, что находится в меньшинстве и что слушать его никто не будет. Потому просто махнул рукой на всё, и направился к себе в квартиру, вдвоём с Верой. Раз уж случился внеплановый выходной, пусть и по такой скорбной причине, было бы расточительством его не использовать. Жизнь в новом жестоком мире приучила быть циничным.
По дороге они столкнулись с Ромой, который шёл куда-то, слегка пошатываясь. Панк помахал рукой и весело крикнул, притормаживая:
— Эй!… Пошли с нами!
Валера в ответ скривился.
— Я не собираюсь нарезаться из-за каждой вещи, которую не понимаю. И о тебе был лучшего мнения…
Рома округлил глаза, и даже отшагнул назад, замахав руками перед собой.
— Воу-воу, полегче! Эй, какая муха тебя укусила, а?
— Такая, что вместо того, чтобы разобраться, вы устраиваете попойку. Как будто это решит проблему. У нас уйма дел ещё, враги повсюду…
— Народу надо расслабиться! Это нормально. Постоянно жить в напряжении, не имея возможности разрядиться, такое всегда плохо кончается.
— Ага, ага. «Народу». А ты-то не народ у нас, что ли?
— Нет, конечно! Я сам по себе и уникален! Что, не знал?
— Подозревал, было дело.
— Ну вот и не задавай глупых вопросов! И… Слушай, хорошо же ты думаешь обо мне. Ещё, блин, друг называется, — Рома внезапно помрачнел, его настроение изменилось так резко, как бывает только у пьяных людей, Валера аж опешил от такой внезапной перемены. — Знаешь, я работал с двенадцати, бухать начал и того раньше. И всегда — слышишь, всегда! Это было моё личное желание, а не какая-то потребность. Хочу — пью, не хочу — нет. Ясно?… И так со всем.
— Да ясно, ясно.
— Ничего тебе не ясно. Ты дрался каждый день с соседом-алкашом, который нарезается до белок и начинает бегать по коммуналке с топором? А было так, что во двор спокойно выйти нельзя — почти каждый раз драка, и те парни, которые там — они, суки, гораздо больше тебя и даже не думают как- то свои силы сдерживать?
— Э…
— Подожди, ты дослушай. Жизнь меня ещё с детства регулярно лупила, причём всегда не в бровь, а в глаз. Но я раз за разом вставал, отряхивался, и бил в ответ. И для этого никогда не требовалось каких-то там дополнительных веществ, только чистая злость и всё. Слышишь? Никогда! И когда мне тут
