обращались не иначе, как «князь». И Валера сильно подозревал, что высокая честь, оказываемая его команде этим «князем», на самом деле нужна для того, чтобы вероятные союзники не увидели чего лишнего и не свернули в ненужном месте куда-нибудь не туда. Но приходилось играть до поры по чужим правилам, ведь крайне нужен был как водитель для танка, так и вообще поддержка способных держать оружие людей. Прямой конфликт пока рассматривался как нечто нежелательное, хотя дураков и не было — вполне вероятное…
Главный со свитой явно не спешили. Ожидание затягивалось, атмосфера накалялась, нервозность просто пропитала воздух. От этих людей можно было ждать чего угодно, и пусть качество вооружения у «городских» было намного выше, чем у потенциальных союзников, численный перевес всё же оставался на стороне последних.
Вязкой смолой по древесине времени ползли минута за минутой, собирались вместе и накапливались, и Валера уже просто не находил себе места, изо всех сил заставляя себя хотя бы внешне выглядеть спокойным. Спасибо новой, только изученной способности, теперь некий невидимый помощник подсказывал что, как и когда делать надо, а чего делать никак нельзя. Но внутри, несмотря на это, всё равно бушевала буря.
Встречающие появились примерно через полчаса — солидный срок. Все выдохнули свободно, по крайней мере, ждать неведомо чего больше не требовалось. Пусть даже этих «поселковых» было реально много, и они явились при оружии и в доспехах, но… Валера усмехнулся — эти дикие люди с гордым видом тащили одно лишь оружие ближнего боя, причём, не всегда «фабричного» производства, да ещё имелось помповое ружьё у Главного. Собственно, всё это было уже давно известно, но одно дело слышать, другое — увидеть своими глазами. Правда, едкая ухмылка на лице Валеры постепенно растеряла ехидство и разбавилась грустноватым оттеноком — из горделиво торчащих из чрева бронепоезда пулемётов при расчёте был только один, тот, за которым сидел Анатолий. Второй установили на будущее, на случай, если удастся спасти общинного пулемётчика, Тимофея. Кроме этих двух стволов, пистолетов, пары винтовок, да танковых пушки и пулемётов, оружия дальнего боя у самих «городских» сейчас не имелось тоже. Мощь анклава теперь была во многом дутой и поверхностной, не подкреплённой изнутри реальными ресурсами. Оставалось надеяться только на плохую разведку «поселковых» и на то впечатление, которое на них будет произведено. В то, что оно будет произведено, очень хотелось верить — всё же, не часто в гости к тебе приезжает самый настоящий бронепоезд.
Когда «Князь» со свитой в лице полутора десятка мужиков быковатого вида застыли перед составом, ничего не случилось — лишь равнодушно пощёлкивал нагретый за день и теперь медленно остывающий металл, да безразлично смотрели куда-то вдаль стволы пулемётов. Валера по общей связи дал приказ — ждать. Следовало расставить все точки над «ё», заставить слегка оборзевших потенциальных союзничков понервничать, дать понять: к ним явились не просители, а равные партнёры. И застывшие на виду у пулемётных башен люди явно заволновались, не все, но многие.
Перегибать палку всё же не стоило, и повинуясь следующей команде, на бетон старой грузовой платформы, украшенной бахромой торчащей из стыков плит травой, местами насквозь пробитой деревьями, один за другим начали выпрыгивать пассажиры. Всё было оговорено и даже пару раз отрепетировано, и Валера, чуть высунувшись из кабины локомотива, с гордостью и восхищением наблюдал за появлением соратников. Плащи, развевающиеся за плечами увеличенных доспехами фигур, богато расшитые мундиры… На производство всей этой мишуры ушло содержимое трёх ювелирных магазинов! И оно того стоило, выглядела новая форма воистину эффектно.
Само собой, вышли не все, внутри остались Анатолий, Рома, ещё пара человек, женщины и дети, и причины оставаться под прикрытием металла у них у всех имелись свои. А завершили церемонию появления из металлического чрева Андрей-строитель, которому, как самому слабому бойцу, поручили почётную миссию таскать штандарт, и Валера, мундир и плащ которого разукрасили роскошней всего, превратив Командира общины в некую помесь генерала восемнадцатого века, космодесантника из известной вселенной, и новогодней ёлки. Хотя, надо признать, это безоразие всё же смотрелось весьма внушительно, несмотря на изрядную пафосность и нарочитую роскошность. Недаром почти все способные шить члены анклава несколько дней только тем и занимались, что работали над костюмами.
Валера, в сопровождении крадущегося по пятам Тени, молча прошёлся к вытянувшемуся по команде «смирно» строю, причём вольготно, специально играя на контрасте, и встал с краю, уставившись на Главного. Этого человека он определил сразу, фактически в тот самый момент, как только увидел, опознав даже не столько по небрежно закинутому на плечо помопвику, сколько со слов разных людей — многочисленные описания сделали своё дело.
Внешне этот самопровозглашённый князь был обычным мужчиной, лет сорока-пятидесяти, с ничем не примечательным лицом. Такой легко мог бы оказаться кем угодно, его легко было представить как отставным военным, так и музыкантом, бизнесменом, безработным алкоголиком, серийным маньяком — в нём вообще отсутствовали какие-либо характерные или яркие черты, не было ничего, что могло бы хоть как-то идентифицировать склонности, род занятий, черты характера. Чёрные выразительные глаза, с морщинами в уголках, лёгкая, даже благородная проседь в волосах, впалые щёки, тонкие, крепко сжатые губы… Наверное, при первой встрече к этому типу вполне можно было бы испытать симпатию. Даже, пожалуй, внешность его скорее располагала, чем настораживала — если не знать ничего про её обладателя, конечно. А Валера знал.
Рядом с Главным, само собой, отирался тот самый особист. Тощий некрасивый мужичок, с выкаченными как у рыбы-молота глазами, горбатым, как клюв, носом, и очень неприятным выражением на лице. Про него с первого взгляда становилось понятно — это редкостная тварь, которую давить надо сразу, не дожидаясь смертельно-ядовитых укусов и подлых ударов в спину.
— Ну, что ли, добро пожаловать, дорогие гости, — Главный заговорил всё же первым, хоть и выдержал приличную паузу, продолжая играть в «у кого яйца больше титановые». Говорил он напыщенно и торжественно, видимо, вольно или невольно пытался соответствовать своему незаслуженному
