я наклонила голову, пока ее поливали из ковша. С обернутым вокруг головы тюрбаном я закончила водные процедуры.
Стоило встать, на плечи опустилось подогретая банная простынь, и я укуталась в мягкую ткань. Переступив борт лохани и подождав, пока коврик впитает лишнюю влагу, прошла к тяжелому, в полный рост, зеркалу в кованой раме.
На меня взглянула и захлопала ресницами высокая девушка с голубым тюрбаном на голове. Под припухшими ярко-зелеными глазами пролегли чуть заметные тени, обескровленная губа закушена. Рыжий локон вырвался из голубого плена, упал на бледный лоб.
– Краше кровь сцеживают, – пробормотала я.
Бенара нарочито участливо подняла тонкие брови.
– Вам без этих ваших очков намного лучше, – фальшиво пропела она.
– Без этих моих очков хвост у тебя совсем облезлый, – буркнула я себе под нос.
Экономка взвизгнула и обернулась, подбирая юбки. Тут же приняла степенный вид, хотя видно, сохраняет лицо только потому что уверена, больше я сюда не вернусь.
Сразу несколько пар рук протянулись ко мне с деталями туалета – от чулок и тонкой батистовой сорочки до корсажа, панталон, рубахи, шейного платка. Ловкие пальцы служанок заскользили по телу, быстро одевая меня, расправляя на одежде складки. Чьи-то заботливые руки стянули с головы тюрбан. Вырвавшиеся на свободу локоны защекотали шею, кто-то из девушек принялся сушить их подогретым полотенцем, которое предварительно пропитали несколькими каплями масла гардении, моего любимого аромата.
В глазах, то и дело, начинало щипать, на них наползала мутная пелена, а мысли убегали куда-то далеко. Я не сразу поняла, что меня облачили в платье, лишь, когда снова взглянула в зеркало, ахнула.
Девушка в длинном бирюзовом платье, расшитом серебром, с россыпью мелких речных жемчужин по подолу и широким, с разрезами от кистей, рукавам, оказалась мне незнакома. Волосы цвета спелого апельсина, подняли вверх, уложили в объемный пучок и закрепили шпильками с жемчужными головками. Два длинных локона выпустили из прически и завили, так, что шея сразу стала длиннее.
Я закусила губу. Новый образ, что показывает зеркало, из тех, что мы с Нинель в насмешку звали "взрослыми". Он умело скрыл душевную боль, и даже припухшие веки перестали бросаться в глаза.
Словно прочитав мои мысли, Бенара удовлетворенно кивнула.
– Взрослость вам к лицу, леди. Хвала богам, все это плебейское институтское непотребство остается здесь. За ночь по вашим меркам вам сшили новый, приличный гардероб.
– Плебейское? – переспросила я. – Должно быть, с возрастом ты стала забывчивой, Бенара. Учебное заведение, в котором учится Нинель, и в которое дядя обещал отдать меня… И отдал бы, если бы… Неважно… Так вот, это заведение называется Институтом Благородных Волшебниц. Благородных. Тебе о чем-нибудь говорит это слово?
Бенара скривилась.
– Его так назвали, чтобы уравнять каких-то безродных с леди, словно магия может заменить цвет и древность крови.
Она брезгливо пожевала губами и ехидно добавила:
– Если наша увлекательная дискуссия окончена, может, вы наконец, перестанете задерживать виконта де Жерона. Вам предстоит слишком долгий путь, леди, чтобы можно было позволить себе роскошь тратить время на размышления о том, чего уже никогда не будет.
Не утруждая себя ответом, я покинула покои. И в сопровождении лучащейся счастьем Бенары спустилась в малый обеденный зал.
Когда я переступала порог, высокий мужчина с волосами цвета первого снега, убранными в низкий хвост, встал из-за стола.
Виконт де Жерон оглянулся, и я замерла, встретившись с ним глазами. Голубыми, как льдины, и такими же холодными. Одет в черный камзол и кюлоты, черные сапоги, черным жемчугом расшиты рукава камзола, стянутые на запястьях.
– Видимо у Черного принца даже слуги носят черное, – вырвалось у меня вместо приветствия.
Дядя громко икнул и зажал рот ладонью, я же медленно присела в реверансе.
– Извините меня за мой неуместный наряд, милорд. Мне тоже следовало облачиться в вороний.
Все еще сидя в поклоне, подняла глаза на виконта, нацепив маску чопорности и смирения. Но тут же вспыхнула от гнева, когда вместо ответного поклона, виконт сложил на груди руки, а взгляд сполз прямо на содержимое моего декольте.
Чувствуя, как запылали щеки, я поднялась, не дожидаясь приветствия.
Виконт де Жерон обернулся к дяде, который тут же отнял ладонь от губ и убрал руки за спину.
– Красота вашей племянницы превзошла самые смелые слухи. Правящий дом не забудет вас, лорд Гриндфолд.
Снова бросив на меня леденящий душу взгляд, виконт коротко обронил:
– И я не слуга принцу, леди. Я его друг. И соратник.
Не успела я придумать достойную колкость, как из распахнутого окна раздался оглушительный писк и сердце мое болезненно сжалось.
