моему слову: ни про то, что много крови дракончику вредно, ни про то, что тот воздействовал на его разум.
Попрощавшись с некоторой обидой в голосе, Морской Бык ушел.
– Вымогатель и хитрюга, – сообщила я сонно моргающему дракончику. – Тебе должно быть стыдно.
Вымогатель и хитрюга тут же переполз повыше и уткнулся мне в плечо, урча. В тело тут же хлынула легкость, похожая на смесь бодрости и эйфории. Я зажмурилась, концентрируя внимание на вхождении силы, чтобы не пропустить ни капли живительной энергии.
Спустя несколько минут силы вернулись окончательно, а вместе с ними накатила волна зверского голода, который всегда бывает после магического вмешательства.
Поэтому, когда в каюту без стука вошел виконт со свертком в руках, я как раз отправила в рот последнюю лепешку и посмотрела на де Жерона такими же голодными глазами, как Диларион на Морского Быка.
– Э, леди, – замялся виконт. – Когда я говорил, что вам надлежит съесть все, что есть, я имел ввиду, что вам нужно подкрепить силы, не более того… Отрадно, конечно, что вы так послушны, всего лишь после ночи, проведенной в моей каюте… Вы ли это, леди Элизабет? Может, вас подменили, пока я ходил за этими вашими нарядами, в которых скоро начну разбираться лучше, чем в своих? И я везу своему сюзерену умную и респектабельную леди, которая, наконец, поняла, что в женщине самое ценное – покорность?
– Не говорите ерунды, виконт! – возмутилась я. – Давайте уже сюда мою одежду, а сами убирайтесь прочь, пока я на вас Дилариона не натравила. Мне не терпится покинуть вашу каюту и забыть обо всем, что здесь было, как о страшном сне!
– А что здесь было? – заинтересованно спросил виконт, приподнимая одну бровь. – Я пропустил ночью что-то интересное? В следующий раз не сомкну рядом с вами глаз, леди Элизабет. Обещаю.
– Я не намерена с вами говорить, виконт де Жерон, – ответила я, отчаянно краснея. – Будьте любезны покинуть каюту!
Издевательски поклонившись, виконт, наконец, ушел.
Я взлетела с постели со скоростью Дилариона. Наскоро и по-прежнему отчаянно краснея, совершила утреннее омовение в купальне виконта за скромной ширмой и, вернувшись обратно, развернула сверток.
– Свинья! – вырвалось у меня, когда обнаружила помимо серого платья, нежно-розовых панталон, подвязок в тон лифа и кремового шейного платка, целых три корсета.
Ко всему этому прилагались удобные домашние туфли, в которых хожу по каюте и плотные розовые чулки.
– Я немедленно переоденусь, как только вернемся в нашу каюту, Диларион, – пообещала я дракончику. – А потом мы с тобой будем долго гулять и дышать воздухом. Но переодеться обязательно! Еще не хватало разгуливать по палубе и думать, что этот нахал смотрит на самое невзрачное из моих платьев, и представляет под ним розовое белье, которое, между прочим, покупалось украдкой от Бенары!
Мстительно оставив постель не застеленной, я решительно направилась претворять угрозу в жизнь.
Глава 20
Стоя на палубе, я смотрела на горизонт, который ровной полосой виднеется вдали. От ветра и влажного воздуха кожа на руках покрылась мелкими пупырышками, и я зябко повела плечами. Но, несмотря на промозглость, возвращаться в каюту не хотелось, а от воспоминаний о призрачной невесте, которая сидит где-то за ванной, хотелось прыгнуть за борт и вплавь броситься до Аварона.
– Если бы только дядя знал, – сказала я дракончику, – в чьи руки меня отдал. Будь Аварон чуть ближе, мы наверняка знали бы о дурной славе, которая шлейфом тянется за виконтом.
Диларион смирно сидит на канате, который тянется от крюка до мачты, и разглядывает тень от паруса. Маленькая головка наклоняется то в одну, то в другую сторону, а когда парус колышется от ветра, двигая тень, подпрыгивает и довольно верещит.
– Глупый, – проговорила я ласково. – Она не настоящая. В отличие от призрака леди Ру. Она, хоть и мертвая, но способна крепко навредить.
Голова дракончика повернулась. Он посмотрел на меня внимательно, мол, что за глупости, эта тень настоящая, смотри, как дергается, а я улыбнулась и вновь вернулась к созерцанию горизонта.
Спустя пару минут снова заговорила, стараясь развеять тоску, которая в очередной раз защемила в груди.
– Бедная моя Бенара. Она ведь всерьез считает, что теперь я стану настоящей леди, уважаемой и благородной. Она упала бы в обморок, если бы узнала, какому позору я ежедневно подвергаюсь со стороны виконта. А Нинель?
Я покосилась на дракончика, проверяя, слушает ли он, но тот все еще занят изучением тени на палубе. Я вздохнула и продолжила:
– Нинель думает, что у меня теперь интересная веселая жизнь. Может она, конечно и интересная, но насчет веселья поспорила бы. Хотя… Возможно, Нинель могло бы понравиться.
