Агенства? Что все, чем мы занимаемся, так это охраной золотого теленка. А технологическая тайна — всего лишь источник баснословных доходов и ничего больше.
— Помню, — вынужденно признал генерал. Было видно, что эти вдруг прорезавшиеся воспоминания его коллеги не вызывали в нем ничего кроме раздражения. Возможно, Бородин даже стыдился этого воспоминания.
— И я помню, — сделал вид, что не заметил смущения собеседника Завьялов, — помню, что ты сокрушался о том, что мы не используем эти самые возможности, чтобы, ну например, устранить пару наркокортелей в латинской Америке, поспособствовать установлению мира в Африке, или…
Завьялов сделал многозначительную паузу. А генерал понял, к чему он клонил, но промолчал.
— Или истребить остатки террористических организаций на Ближнем Востоке, — закончил Завьялов.
— Я и до сих пор так думаю, — пытаясь придать голосу побольше уверенности проговорил директор АТБ.
— А я и не спорю с тобой, Александр Николаевич, — взмахнул рукой полковник, — я ведь знаю, что случилось с твоей семьей. Твое желание вполне естественно.
— Это лишнее, Константин Федорович, — тряхнул головой генерал.
Полковник и сам понимал это. И ему совершенно не нравилось то, что пришлось напоминать Бородину о его семье.
Родители генерала погибли в 2015 во время терактов в Париже. Отетственность за те взрывы взяла на себя ИГИЛ. Тогда еще, за два года до разгрома, самая активная террористическая организация на планете. Которая стремилась стать первым в мире полноценным террористическим государством. Но еще сильнее, чем смерть родителей, на Бородина повлияла смерть младшего брата. Тот смотрел на него, как на безусловный образец для подражания. И поспешил поступить на службу в антитеррористический отдел федеральной службы безопасности, когда ему было всего 23. В 25 он стал самым молодым майором в истории отдела. А в 26 он пытался остановить террориста-смертника в аэропорту Симферополя. Он успел оттолкнуть в сторону молодую мамочку с грудным ребенком на руках и сбить с ног молодого арабского паренька с безумными глазами и текущими по вискам струйками пота… Но не успел остановить его руку. Паренек нажал на кнопку взрывателя, и под оглушительный звук взрыва отправился на свидание со своим кровожадным богом. Прихватив с собой молодого майора ФСБ Никиту Бородина и еще троих человек. Тот взрыв был организован одной из группировок, возникших на обломках ИГИЛ. Эта группировка была известна теперь под именем «Жадид».
— Может и лишнее, — прерывая задумчивую паузу произнес Завьялов, а потом решился, и вместе со следующими словами бросился в омут с головою, — Но это могло стать мотивом…
— Мотивом? — изумился генерал.
Если бы Завьялов был специалистом по чтению лиц, он, наверное, мог бы оценить искренность этого восклицания. Но он не умел ловить и интерпретировать движения зрачков и расширение ноздрей, подергивание губ или непроизвольные жесты руками. А потому он просто смотрел в глаза своему старому боевому товарищу, собираясь сказать все, что хотел. Он набрал в легкие побольше воздуха и тихим, но твердым голосом произнес:
— Мотивом для того, чтобы организовать похищение Евгения Селеверстова, преподнести это, как дело рук группы «Жадид», и получить добро президента и мирового сообщества на спасательную операцию. Операцию, которая, по сути, стала бы полной зачисткой той самой группы. А после зачистки «обнаружить» пропавшего ученого на одной из «тайных баз» террористов на территории Москвы. Получить орден на грудь и сладкое чувство отмщения за любимого брата.
На последнем слове воздух в легких совсем закончился. А вместе с воздухом закончилась и его служебная смелость. Его обвинение, а это было именно обвинением, озвученное в этом вычурном кабинете с оптимизированным воздухом, прозвучало совсем не убедительно. Прозвучало даже как-то по хамски. И теперь полковник мог рассчитывать на адекватный ответ от начальника. Но он никак не мог рассчитывать на ту реакцию, которую его тирада вызвала у генерала.
Тот смотрел на него таким взглядом, что бывает у людей, которых какая-то мысль или даже какое-то отдельное слово собеседника, вдруг наталкивает на совершенно неожиданное открытие и заставляет немедленно, с разбегу нырнуть в собственные размышления.
— Почему Альберт начал думать в эту сторону? — продолжая смотреть словно бы сквозь своего подчиненного, спросил Бородин, — что его зацепило?
— Несколько вещей, — несмело ответил ошеломленный реакцией генерала Завьялов, — но главная из них — уцелевшие заряды на дороге.
— «Термиты»… — тихо, как будто подтверждая самому себе свою собственную мысль, проговорил генерал. Его правая рука нашарила на столе карандаш и он принялся крутить его между пальцев, очевидно, помогая себе думать.
Растерянный Завьялов просто молча сидел напротив. Он раздумывал скорее не над тем, о чем сейчас думает генерал, а о том, стоит ли ему думать об этом. Наконец он решил, что просто дождется объяснения.
— Альберт — умница! — выныривая из оцепенения и потрясая рукой с карандашом, заявил вдруг генерал.
— О чем ты? — не понял полковник.
— Вероятность того, что акция спланирована внутри страны, очень велика. Вот только… — Бородин замолчал, словно забыв договорить.
— Только что? — не выдержал Завьялов.
