воды? А то помылись, воду выхлюпали, тазы перевернули и удалились. Сами, значит, чистые, а вы, банные жители, как хотите. А нам тоже праздника чистоты хочется.
– Так у вас ещё и праздники бывают? – удивилась Каня.
– Конечно! Правда, редко: всё зависит от вас. Оставите воду в тазу – у нас праздник; воды нет – и праздника нет. Кстати, если сегодня оставите в тазике воду, приходите на наш праздник, я приглашаю.
Послышался бабушкин голос:
– Каня, ты где там застряла?
– А что ты, бабушка, хотела? – отозвалась Каня, выходя из бани.
– Надо цыплят покормить да бельё в баню собрать, – пояснила бабушка.
– А-а-а. Это мы с Лямкой мигом сделаем. Бабушка, а кто сегодня последний в бане мыться будет?
– Я собиралась Лямку мыть…
– Хорошо-хорошо, я просто так спросила, – перебила бабушку Каня. – Лямка, слышала? Тебе задание: в тазу оставить немного чистой воды, мы сегодня с тобой на праздник к Харлаше приглашены, – шёпотом сказала Каня, насыпала пшена в миску и пошла кормить цыплят.
В бане вымылись на славу. Каня обожала смывать с себя дневную усталость, ощущая после бани прилив новых сил. Сегодня казалось, что все особенно долго перемываются в бане. Но вот вернулись бабушка с Лямкой.
– С лёгким паром, бабушка. С лёгким паром, Лямка! – крикнула из комнаты Каня.
– Спасибо, – ответили они в один голос. Все засмеялись.
– Ты выполнила мою просьбу? – заговорщически спросила Каня Лямку.
– А то! – важно ответила Лямка.
Как только после бани все занялись своими делами – дедушка сел читать газету, бабушка после вечернего чаепития пошла на кухню мыть чашки, Соня села заплетать свои пышные волосы, Тишка взялся насухо протирать Шинке кабину, – Каня и Лямка незаметно улизнули из дома.
Каня открыла дверь в баню, там стоял пар коромыслом. Чтобы присмотреться, Каня и Лямка присели на порожек.
Вдруг раздались звуки, отдалённо напоминающие музыку, – это мочалка намочила свои верёвочки в тазу с водой и стала барабанить ими по медному тазу, подмигивая и прискакивая.
Что тут началось: на шампуне открутилась крышечка, он зачерпнул воды из таза и стал пускать пузыри, каких Каня и Лямка в жизни не видели: звёздочками, колбасками, снежинками. Мыло прыгнуло в таз с водой и вспенило пузырьковую пену до потолка. Ковш зачерпывал пену и выливал на банный веник, тот превратился в белоснежную ёлку, будто покрытую инеем. Ёлку тут же нарядила пена для ванны – прозрачными, переливающимися всеми цветами радуги шарами. Харлаша стоял на полке подбоченясь, притопывал одной ногой и повторял:
– Ох ты! Ух ты! Ах ты!
Вся банная утварь: мочалки, тазики, различные бутылочки, – стали водить хоровод вокруг веника-ёлки, приговаривая:
– Ох ты! Ух ты! Ах ты!
Харлаша подскочил к Кане с Лямкой и увлёк их в хоровод.
Подруги очень весело провели время. На прощание Харлаша сказал:
– Ждём вас на праздник через месяц.
Каня и Лямка зашли домой, когда все уже собирались спать. Каня пожелала всем спокойной ночи и проскользнула в свою комнату. Стеля постель, она говорила Лямке:
– Надо же, столько раз мылись в бане и не знали, что там кипит своя жизнь, и довольно интересная!
И Каня сделала вывод: надо подчиняться правилам тех, к кому ты приходишь в гости.
Таёжные человечки
Каня зашла к дедушке в гараж. На стене гаража висел новенький вишнёвый двухколёсный велосипед.
– Дедушка, выкати мне велосипед – поеду покатаюсь, – попросила Каня.
Лямка как всегда крутилась рядом, ожидая, куда в этот раз отправится её подружка.
Дедушка вывел велосипед и предостерёг:
– Аккуратно катайся, только по обочине, на дорогу не выруливай.
Каня прихватила с собой фотоаппарат и решила прокатиться в ближайший лесок.
– Надо же красивые места сфотографировать, – сказала она Лямке. – В город вернусь – буду смотреть фотографии и деревню вспоминать.
Погода была солнечная, тихая. Каня ехала не спеша, Лямка бежала следом, высунув язык.
Выехав на опушку, Каня в нерешительности остановилась. На опушке стоял небольшой настоящий вертолёт, вокруг царило спокойствие и никого не было видно.
