– Что же, наблюдатель, вынужден с вами попрощаться, – произнес он ровным спокойным голосом и поднялся с дивана. – Мы постараемся успеть. В любом случае, удачи вам. И не забывайте про нас, если вдруг что-то пойдет не так.
– Не забуду, капитан, – я, чувствуя себя негодяем, оставляющим своего товарища в беде, тоже встал из кресла. – И вам тоже удачи.
Норвуд кивнул и окно связи закрылось.
Секунд десять я простоял в неподвижности, пытаясь сохранить в памяти мгновение, затем вздохнул и вернулся в кресло. На душе было муторно.
– Умник, выводи корабль к новой расчетной точке. Ускоряйся по полной, нам нужно успеть.
– Выполняю, кэп. Это не сложно.
– Не сложно… – повторил я, думая про неповоротливый корабль, находящийся поблизости. – Не сложно…
До необходимого места мы добрались чуть меньше, чем за час. А линкор, с трудом продирающийся сквозь пространство, все еще был в миллионах и миллионах километров от пункта назначения.
– Как здесь дела? – поинтересовалась Энни, появившаяся в отсеке спустя пятнадцать минут после того, как наш корабль занял в пространстве стабильное положение относительно будущего перехода.
– Нормально. Мы на месте, проход откроется меньше, чем через два часа.
– А остальные? – спросила она несколько напряженно.
– Они стараются успеть, – я в двух словах пояснил, что выяснилось за то время, пока она спала.
– Ужасно… Ужасно остаться неизвестно где и безо всякой надежды вернуться домой, – грустно пробормотала сразу осунувшаяся девушка.
– Почему – безо всякой надежды? – удивился я. – Если повезет, то через два-три года они доберутся до Федерации.
Энни посмотрела на меня неожиданно серьезным и долгим взглядом.
– Ты не в курсе?
– Не в курсе чего?
– Понятно. Мы же работаем с физикой гиперпространства, если ты не забыл. И…
– Само собой, не забыл.
– Не перебивай, – она нетерпеливо поджала губы. – Так вот. Лет десять назад доктор Григорьев был ведущим консультантом проекта дальних исследований. Он занимался изучением возможности перелетов на тысячи световых лет.
– И? – на меня опять накатило предчувствие чего-то скверного.
– Ты же знаешь, что гиперпространство буквально переплетено с гравитацией? – вопросом на вопрос ответила Энни. – Необходимость гравитационных центров для старта, поле Шульца, гравитационные тени…
– Знаю, конечно. Не тяни.
– Доктор руководил экспериментами по перелетам из конца в конец освоенного космоса. Это около трехсот пятидесяти или четырехсот лет.
– И?
– Гиперпространство неравномерно. И эта неравномерность имеет гравитационную основу. При перелетах на дистанции до ста лет вносимые ей в структуру материальных тел изменения несущественны и практически не регистрируются. На дистанции в четыреста лет они все еще несущественны в абсолютном плане. Но в относительном – происходит огромный скачок. Происходит своеобразное наложение, резонанс. Доктор вывел формулы, которые говорят, что критичным для материи является диапазон в пять – десять тысяч лет. После двадцати тысяч лет любая материя превращается в хаотичное переплетение атомов.
Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
– Почему об этом никто не знает? И почему мне не рассказал об этом доктор?
– Исследования были повышенной секретности, – донесся от двери тихий голос Григорьева. – Было принято решение оставить их в закрытом доступе. Для флота просто вышла рекомендация ограничить перелеты двумя сотнями световых лет. Что касается вашего второго вопроса… Мои формулы носят теоретический характер. Я не могу ручаться за них со стопроцентной гарантией – есть вероятность, что расчеты были неверны. И тогда у капитана Норвуда действительно есть шанс. В любом случае, лучше неожиданная смерть во время полета, чем жизнь без всякой надежды на спасение…
Меня неожиданно разобрал истеричный смех.
– Неожиданная? Неожиданная?! Доктор, да вы вообще о чем говорите? Полет в гипере – это же не мгновение. Это часы, дни и месяцы. В течение которых они будут смотреть на то, как корежит их корабль. В течение которых будут выходить из строя приборы, рушиться переборки… А потом сдохнет генератор поля Шульца и они останутся в огромной ловушке. В жестяной банке, несущейся по изнанке без шанса на возвращение в нормальный мир, без шанса на выживание. Доктор, вы – идиот.
На десяток секунд наступило полное молчание.
– Извините, – наконец прошептал ученый и до меня донеслись тихие, слегка шаркающие шаги, затихающие в коридоре.
– Милая, оставишь нас с Умником? – попросил я, все так же не открывая глаз. – Мне нужно составить сообщение капитану Норвуду.
