– Вот только вместо благосклонности, которая помогла бы им преодолеть страх и неуверенность в себе и увлекла бы их в библиотечные просторы, они почувствовали волну возмущения и неприязни, которая вынудила их повернуть обратно. И я сомневаюсь в том, что какая-либо из библиотечных книг попыталась исправить ситуацию.
Но едва Холмс закончил мысль, как с библиотечных полок стало доноситься в ответ:
– Мы помним это, мистер неназванный, – у нас не такая уж и короткая память. Но, как говорится, кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет!
– Вот-вот, вам следовало бы спросить сперва, с чем, то есть, с какими чувствами и мыслями пожаловали сюда они!
– Не мы в них посеяли семена вражды – эти семена в них давным-давно проросли!
– Добро должно быть с кулаками!
– Не подумал бы, что такое может произойти, – произнёс Том. – Оказывается, и над этим тихим и замечательным местом по небу бродят облака. Умеете же вы, мой друг, увидеть проблему там, где её, казалось бы, нет и в помине, – улыбнулся он устало. – Впрочем, я вас поддерживаю.
Между тем, число голосов в библиотеке возросло в несколько раз, и продолжало возрастать, в результате чего создался шум, в котором невозможно было разобрать ни слова. Да, впрочем, книги могли и не обсуждать поднятый Холмсом вопрос, а говорить каждый о своём, так как вероятно, что большинство из них только проснулось, или ещё просыпалось.
– Не понимаю, что происходит. Мне становится здесь неуютно… – потерянно промолвила Сказка.
– Происходит то, что книги ведут себя, как люди, точнее, как толпа людей – что неудивительно… – сказал Холмс.
– Странно… а меня это, как раз-таки, удивляет… – произнёс задумчиво Том.
– Авторы вкладывают в свои произведения отнюдь не только мысли и образы, пришедшие к ним в минуты вдохновения, но – зачастую незаметно для себя – и немалую долю своей повседневной жизни. Поэтому, чем меньше книга помнит своё содержание, тем больше она напоминает человека, поглощённого своими повседневными мыслями и заботами, – пояснил Холмс.
– А по моему ощущению, перед нами яркий пример того, как зарождается война, как вспыхивает пламя вражды. Обе стороны считают себя правыми, при этом одни находятся в плену гордости и принципов, других терзает обида. Старо как мир. И грустно… ведь если даже книги порой не могут прийти к взаимопониманию, что говорить о людях? – произнёс Том и с тоскою выдохнул.
– Простите, что вмешиваюсь, но… не судите строго, уважаемый, – сказал мистер Критик Тому. – Ваш друг прав: эти книги не помнят и пятой доли своего содержания. Кто виноват в том, что время идёт и несёт забвение?.. Если и есть в случившемся чья-то вина, так только моя, поскольку я молод и пока ещё хорошо помню себя.
Неожиданное признание мистера Критика обнадёжило друзей. Невероятно, но даже многие библиотечные книги, услыхав его, смолкли.
– Всё произошло очень быстро, – рассказывал мистер Критик: – дверь открылась, вошли три книги; их появление поначалу вызвало в нас чувства удивления, радости – как сейчас, когда вошли вы – но вот они приблизились и все увидели ужасные картины на их обложках; библиотечные книги зашептали, шёпот перерос в возмущение; путники постояли немного, слушая их разговоры и глядя на их недружелюбные лица, а после развернулись и ушли. В подобных случаях люди обычно говорят: «Мы не успели толком понять, что произошло». Вот и я не сразу это понял. Хотя на самом деле тех двух или трёх минут, что они здесь пробыли, было более чем достаточно для того, чтобы выйти к ним и просто сказать: «Всё в порядке, не обращайте внимание. Проходите, вы прибыли домой».
Немного страха, – что обо мне подумают другие? – немного лени и безразличия, и вот… маленький эпизод превратился в кошмар чьей-то жизни, а заодно и моей. Простите…
Мистер Критик хотел было уйти, но Странничка его остановила:
– Постойте! Не уходите. Всё ещё можно исправить. Те книги придут сюда снова.
Хорошо взвесив сказанное ей, он повернулся и произнёс:
– Не знаю почему, но я вам верю. Верю, что так и будет. Когда эти книги вернутся, мы всё исправим. Библиотека – наш общий дом, и сколь бы много ни было различий между нами, мы вполне способны жить в нём в мире и согласии.
Детектив отреагировал на это тем, что протянул мистеру Критику руку:
– Меня зовут Холмс.
Следом за ним представились все остальные:
– Маг.
– Я – Сказка.
– Моё имя Том, я – военный роман.
– Я – Странничка.
– Какая приятная неожиданность… как здорово, что вы никто иной, как мистер Холмс! А вы, юная красавица – волшебная сказка! Что вы именно тот, чьи строки доносят до нас эхо войны! А вы та, в ком рассказывается о пути воина – мага! Ну, а вы… вы, очевидно, не просто страничка… – говорил задумчиво мистер Критик, поочерёдно встречаясь взглядом с каждым из них. – Пятеро странников… чувство подсказывает мне, что вы неспроста проделали
