итоге один двухсотый, два трёхсотых и подбитый БТР. А мутантам что? Тех мы зачистили, так новые набежали, стали на то же место. Мы их — снова зачищать, а они отходят, а потом возвращаются. И тут от генерала Пиотровского приказ: людьми больше не рисковать, сидеть в замке. Оно-то хорошо — не рисковать, но кто тогда дороги патрулировать будет?
— Кстати, генерал Пиотровский после битвы при Чернигове пошёл на повышение, — Снегов рассмеялся, — нашими усилиями.
— А нас даже толком не поблагодарили, — прибавил капитан Суздальцев, — как-то несправедливо.
— В наших силах поблагодарить самих себя и друг друга, — сказал полковник Снегов, — наливай, капитан. Сразу справедливость и восстановится.
Суздальцев налил, потом опять и снова. Пили за победу под Черниговом, за светлую память погибших, за надёжную систему обороны русских замков.
— А на место Пиотровского — не знаете, кого пришлют? — спросил капитан Багров.
— Кого бы ни прислали, хуже уже не будет, — подмигнул оптимист Вяземский.
— Ну, мы-то любого генерала переживём, — проговорил Суздальцев, — а Заслон? Ему придётся восстанавливаться почти с нуля, понадобится много оружия. Если мы при новом генерале не станем делиться оружием…
— С Заслоном, — успокоил его Снегов, — мы поделимся при любом генерале. И не только поделимся — будем теперь сотрудничать. Дело-то у нас общее.
Выпили и за общее дело.
— Не самое весёлое из дел: заслонять людей от выродков, — с искренним сожалением вздохнул Багров. — Но кому-то ведь заслонять надо. Людей от мутантов, мутантов — от подстрекателей.
— Хорошо, мутанты деморализованы, — ввернул Нефёдов, — их европейские и американские кураторы, как говорится, самоуничтожились, рядовые разведчики в перепуге разбежались, а четвероногого Хозяина расстреляли мы.
— Если не вмешиваться, — остудил его надежды Снегов, — то кураторы снова набегут, а Хозяина мутанты сами вырастят. Без него им не жить.
— Они мечтают о подчинении. Если есть где-то тупая и наглая толпа, хозяева для неё отыщутся сами, — подтвердил и Вяземский.
— Вот и новые задачи для Заслона, — сформулировал Суздальцев, — гонять всяческих «Хирургов через заборы»! И присматриваться к тем, кто мутантов собирается учить. И ямы за частоколами инспектировать: не выращивают ли где Хозяина?
— Сложновато, — поморщился Нефёдов.
— У американских мьютхантеров было проще, — вздохнул капитан-историк, — аккуратный геноцид мутантов — правых и виноватых. И всё. Только потом взялись и за подозрительных людей: вдруг от них пойдут мутанты? А там и просто за людей взялись — на всякий случай. Но когда потом из этой зачищенной от мутантов Америки прибывает «учитель» Супскис, понимаешь: это не выход. Поскольку этот Супскис ничем не лучше самых отъявленных мутантов. Русский путь другой: первым долгом изжить мутанта в себе. Попутно создавая Заслоны от внешнего зла.
— Ты много сказал, капитан. Твоих слов хватило бы на четыре тоста, и стоило бы их растянуть, ибо водки у нас не экономят! — сделал строгое замечание полковник Снегов, но глаза его смеялись.
Теперь придётся выпить за русский путь, за изживание мутанта в себе, за Заслоны от внешнего зла и попутно за всё сказанное. Хорошо иметь подробно разработанный план действий.
Карел Мантл и Йозеф Грдличка встретились в пивной «У Карлова моста» вроде, и случайно, а вроде, и с целью почтить память безвременно ушедшего коллеги. Карел тянул из очередного бокала «Златопрамен», Йозеф — «Черна Крушовице», а под Карловым мостом текла Влтава.
Пока льётся пиво и течёт река, в древней прекрасной Праге теплится жизнь. Но подлинная ли? Жизнь угасающих страстей и потерянных смыслов, Жизнь без напряжения, даруемого жестокой борьбой за существование. Жизнь, не испытанная на прочность.
— Инициация — таки важное дело, — со значением сказал Грдличка, — и нетрудно было заметить, как сильно изменился наш друг Братислав, когда он её прошёл. А ведь он её прошёл — всё было по-честному!
— Да, — согласился Мантл, — наш друг Хомак инициацию прошёл. Почти, — последнее слово перечеркнуло весь смысл.
— Почти? — Йозеф отставил пустой бокал. — Но наш Братислав, проходя один поединок за другим, стал как настоящий средневековый рыцарь, я точно говорю! Какая смелость, какая отвага — мог ли он такое показать раньше? Нет, не мог. И я тебе скажу, Карел, европейское рыцарство, если и возродится когда, то только в этих мутантских инициациях.
— Да-да, Европа изнежена, а в культуре мутантов сохранилась власть и сила борьбы за существование. Я всё понимаю, — подтвердил Мантл. — Но мутанты не европейцы. Они другие.
— Во всех их культурных памятниках написано, что они европейцы! — возразил Грдличка.
— Да, только эти памятники мы им и написали, — с такой прямотой Мантл до сих пор не высказывался. Конечно, они оба кое-что знали, но…
— Ты что, Карел? Ты в чём-то сомневаешься?
