Мутантам, посланным с поручениями, лучше их выполнить точно и вовремя, а не то за ослушание светят всякие беды. И неровен час — соплеменники таких ослушников долго разбираться не станут. А попросту съедят — могут, кстати, и заживо.
— Кость-то цела?
— Да вроде… — и нога на осторожную проверку отзывается сильной болью.
Как-то всё глупо, больно, гадко. Кровищи натекло! Хорошо, хоть артерию мерзкая тварь каким-то чудом не задела. А то ведь было недолго превратиться в одноразовый кровяной фонтан. Тут бы всё и закончилось.
— Эй, пацаны! Где у нас жгут?
— На, скорей перетягивай!
Раненых только что сняли с брони, они лежали на свежеокровавленных кариматах, расстеленных поверх густой придорожной травы. Расположились, можно сказать, с удобством. Отдыхай — не хочу.
Капитан Багров улёгся самостоятельно, а Зорану Бегичу, который потерял сознание, помогли. Уложили с ногами, согнутыми в коленях. К тому же под шею ему подтянули свёрнутое одеяло, а голову зачем-то запрокинули назад и повернули набок. И вовремя отшатнулись: парня-то тут же вырвало.
Вокруг изувеченной ноги капитана суетились Хрусталёв и Гаевский. Оба в своё время закончили какие-то фельдшерские курсы. Ну, чтобы остановить кровь, их скромных познаний хватило. Перетянули вены пониже раны — на сгибе колена. Окровавленную брючину бесцеремонно срезали.
Зорану первую помощь оказывал башенный стрелок Погодин. Тот когда-то получал высшее медицинское образование — вот и занялся более тяжёлым ранением. Именно он рылся в походной аптечке БТРа, тогда как Хрусталёв и Гаевский потрошили индивидуальные медпакеты.
— Так, теперь ищи антисептик.
— Есть йод. На, держи! Только на рану не лей — болевой шок будет.
— Я аккуратно, тампоном. Кстати, где тампон? Ага, спасибо.
Ай!!! Если это не болевой шок, то что тогда?.. У-у-у-у… Чтоб тебе!..
— О, гляди: кровоостанавливающая повязка!
— Покатит.
— Рану промыл? Хорошо продезинфицировал?
— Да вроде…
— Ну, наматывай. Да не так! Вот как надо… Теперь бинтом.
…Они ещё учатся на мне, гады! Несправедливо, но как тут не заругаешься?! Руки у парней совсем не стоят. Фельдшера, блин! Забинтовать рану — и то проблема.
Багров кипятился, ругался, рычал на неповоротливых рядовых — но то про себя. А вслух произнёс только требование поскорее вколоть обезболивающее. И то — сиплым ослабленным голосом, далеко не командирским тоном.
— Есть в таблетках. Пойдёт? — спросил Хрусталёв.
Ясно, что пойдёт! Капитан с ходу разжевал три таблетки, не дожидаясь возвращения Гаевского с кружкой воды. Ну ладно: коли рана забинтована, то её по крайней мере не видно. Будет удача — так заживёт. А что там со словенским суперменом? Вот уж бедняга так бедняга: его живот вскрыло под бронежилетом, точно консервным ножом!
Погодин как раз заканчивал промывать широченную дурно пахнущую рану Зорана — кишки повреждены, как пить дать, а то и мочевой пузырь. Отчего вместо бронежилетов не придумали бронехалатов? Сам раненый находился без сознания. Это ему ещё повезло. Анестетики в таблетках при ранениях живота, наверное, не положены.
— Что с ним, ефрейтор Погодин?
— Скверно, мой капитан, — ответил тот, — в полевых условиях — никаких шансов. Надо срочно везти обратно в Брянск, только боюсь, не довезём. Такие раны…
Да уж, известно, какие. Что с шинами БТРа, то и с животом словенца. К горлу подкатила тошнота, Багров перевёл взгляд на Горана Бегича. Тот и сам пребывал в полубессознательном состоянии — сидел на корточках у ног брата и всматривался ему в лицо тупым неподвижным взглядом.
— А этот в трансе, — кивнул на него Гаевский. — Близнецы такие вещи глубоко переживают…
— Нет, я в порядке! — поспешно возразил Горан, стряхивая с себя оцепенение. — Доктор! Вы сказали, дело скверно. Но насколько скверно? Есть ли надежда?
Поразительно, насколько происшествие со свиньёй исправило его русский язык! Только час назад изъяснялся на ломаном, а после встряски заговорил куда как чище — словно на родном…
— Спасти вашего брата могут в хорошо оборудованной операционной. Значит, надо поскорей возвращаться к замку Брянск. Другого выхода не вижу… — Погодин выжидательно поглядел на капитана. Да, кому как не ему брать на себя ответственность, приказывая БТРу вернуться.
