инструмент. Сколько взять сможешь? Вот если такими корзинами измерять?
Углубились в расчёты. Да, оптовых поставок ждать не приходиться. Вот такую корзину он чуть не неделю-другую собирает. Да и качество хромает, Растимир может такую и не принять в производство.
— Обжигать её пробовал? Ну, чтобы глина да грязь ушла? — спросил я, кузнец кивает, — Тогда смотри, вот в таких пропорциях уголь и руду жги вместе. Окатыши, ну, камешки обожжённые, что получатся, когда прогорит всё, будем брать. Угля нет? А-а-а, долго выделывать… Тогда по другому — я тебе дам угля, с тебя — руда обожжённая. Мужики! Ящики с древесным топливом волоките, под новый контракт…
Подписались с дядькой под поставки, выдали ему лопату, кирку, топор и косу. Дрова, сено, руда обожжённая — теперь и кузнец подписан в программу обмена с Москвой. Остальные получили тоже инструменты, контракты и обязательства. Тут проторчали долго — переваривали нашими невеликими установками привезённые объёмы сырья.
Отправились дальше — к агрессивной крепости. Там ситуация поменялась в худшую сторону — на нас захотели напасть! Группа лодок двинулась из засады к «Меркурию», намереваясь, судя по всему, взять его штурмом. И нет бы просто лететь на нас — стрелы пулять стали! Мы ушли чуть дальше в глубь озера, пустили пару очередей из пулемётов, покружили с этими абордажниками в некоем вальсе, в результате которого оказались между лодками и крепостью. Ну и достаточно быстро двинулись к берегу. Надо сказать, наша имитация атаки удалась — мужики на вёслах, парусов на атакующих судёнышках не было, стали так быстро грести к берегу, что к моменту, когда мы сблизились с их жилищем, они просто тупо выдохлись. Вот ещё пару минут назад шли ходко, а теперь еле движутся. Ну а мы действовали по плану снижения угрозы, который ещё в Москве оговорили. Огнемётом спалили им к лешему пристань и всё, до чего дотянулись вокруг неё. Уходя далее в море, на фоне довольно сильного пожара, прокричал в рупор в сторону лодок:
— Если в следующий раз кинетесь — и вас тоже огню предадим! — ответом мне были только яростные крики.
Они неслись как с преследующих нас судёнышек, так и из крепости — рыбацких лодок мы тоже пожгли с лихвой. А нечего было в мирный торговый баркас стрелять! У нас вон аж три стрелы на палубе валяется! А так, может, в другой раз сговорчивее будут. Сделали крюк и ушли на ночёвку за горизонт, не забыв выставить часового. Утром двинулись дальше.
В гавани приметной, да и на островке, что вход в неё закрывал, нас ждали не в пример более радостно. Снасти да инструмент народ опробовал и возжелал ещё. Опять толпы стоят, контракты заключать хотят. Обошли все деревеньки, собрали дрова, сено, рыбьи ошмётки. Последних немного вышло, как раз месячная норма. В отличии от дров да сена, в рыбной ловле ещё и удача немалая нужна. В этой заводи действовали чуть по-другому. Назначили три села вроде как главными, а остальные пусть туда свозят товар. Опять же про склад-факторию договорились, про дороги, да и про атаковавших нас людей выведали.
Глава той крепости после нашего прошлого прихода приезжал к местным рыбакам, пытался их поднять на войну с агрессором, то есть — с Москвой. Ему резонно заметили, что люди с торговлей приходили, чего их бить? Тем более, что мены устраивали вполне себе выгодные, а вот силу воинскую показали — не в пример остальным. Но без крови. Ну и послали бывшего спекулянта куда подальше, мол, тебе надо — ты и рискуй головой. Тот, не будь дурак, поспрашивал о нашей команде, о количестве людей на «Меркурии», и уехал, недобро скалясь. Думал, наверно, что парой десятков человек он легко справится. Ну вот и остался без пристани и лодок. Да и с торговлей теперь у него полный швах — он-то не только «моих» корелов окучивал, ещё и этим рыбакам многие ремесленные изделия с торга Ладожского вёз. А теперь Москва тупо рынок под себя подмяла, топор за связку шкур уже не толкнёшь, просели прибыли. Ну ничего, такими темпами агрессора-спекулянта местные же, из его же крепости, прижучат, и тоже торговать начнут. А мы и не торопимся — время пока есть. Пообщались с рыбаками, продали чуть товара из другого списка — иглы да ножики в дело пошли. Причём — за рыбу да продовольствие. Из-за задержек постоянный малость выбились из норм потребления взятых с собой запасов, вот и пополнили провиант таким образом. А вот топлива да золы у нас уже — завались просто, на такой «улов» мы не рассчитывали. Очень тут народ сообразительный, особенно когда собственную выгоду видит.
Двинулись дальше — к пострадавшему от медведя селу и к Митьке. В первое вошли под вечер. Нас тут узнали! Бывшие раненые гурьбой высыпали встречать «Меркурий». Радуются, руками машут, веселятся. Все, кроме одной незнакомой тётки. Или бабки — сложно в этих лохмотьях понять. После недолгих разговор, поняли, кто это такая. Оказалось, Митька послал свою подшефную травницу за пострадавшими приглядеть. Молодец, кстати, князёк, уважаю, бережёт людей. Бабка приехала сюда под увещевания Митьки о том, что зверь многих людей покалечил. Травница сунулась в село — и малость потерялась. Народ вместо того, чтобы страдать от ране, нагло занимается хозяйством. Осмотрела Веда раны и обомлела — по всем признакам у людей оневица была, воспаление то есть. А они выздоровели! Двух недель не прошло, а уже на ногах! Бабка после долгих опросов пострадавших выяснила, кто их лечил, как, поудивлялась немало, решила собрать консилиум. Отправила мальцов к Митьке, чтобы тот собрал ей группу местных докторов-знахарей. Ибо профессия эта тёмная, с силами мистическими часто сталкиваться приходиться, вот и держаться вместе они, независимо от расстояния между деревнями, в которых живут. Консилиум, кстати, должен прибыть буквально со дня на день — мы их чуть только опередили. Правда, я бы к такому доктору не пошёл — уж очень жалостливо бабуся выглядит.
— Веда, — представилась стоящая буквой «Г» тётка.
— Сергей. Вы, бабушка, ту за лекаря?
— Какая я тебе бабушка! — обиженно завопила тётка, и из под головного убора показалось лицо женщины лет сорока, максимум.
