Торира, с длиннющей бородой.
— Поздорову будь, государь, — Ярило слез с коня, поклонился в землю, спина не переломилась, молодец, я кивнул в ответ — это отец мой, Добролюб.
Дед слез с коня, землю лбом бить не стал, тоже кивнул, но уважительно. Я протянул ему руку, тот помялся, подумал, потом пожал, по локоть, традиционно.
— Сергей, государь Российский.
— Доролюб, купец с Гребцов, — представился отец Ярило.
— А это, — я гордо показал на стену, — Москва, столица наша. Добро пожаловать, Добролюб. Мы тем кто с добрыми намерениями всегда рады. Остальным… Ну, сам видишь, что бывает, когда договориться не получается.
— Ага, загляденье просто, — Добролюб был настроен благодушно, — за сына спасибо, что отпустил. Да и это… За голову нашего… Ну, скажу так. Винить тебя ни в чем не стану.
И лыбится, гад! Хитрый жук, надо с ним поосторожнее. Надеюсь, наша наглядная демонстрация мысли дурные отогнала, теперь и конструктивно поговорить можно.
— Там ваши вояки застряли на поле, да пешие разбрелись. Надо заканчивать это всё и думать, как дальше быть. Поможешь?
— А чего и не помочь, — легко согласился Добролюб, и забрался на лошадь.
Я тоже залез на коня, слезал пока здоровался, и повёл народ к Ториру. Там уже абсолютно небоевая обстановка, мурман и мужик, который всех собрал в строй, больше подколками перекидываются.
— Вылезай, Клин, я тебя пивом угощу! — надрывается Торир.
— Ага, видал я твое пиво, вон, лежат уже тут… пьяные, — в ответ ему доносится из строя, — как бы тоже голову не потерять, от такого хмеля.
Смешки в строю копейщиков, но копья не опускаются. Мы ехали через поле битвы. Мои стрелки редкой цепью прочёсывали его, добивали раненых. Часть, молодые особенно, не выдерживала увиденного, отдавали на поле свой завтрак. А я ничего! Привычный уже. Разве что зеленоватый цвет лица придаёт моей физиономии лёгкий флер благородства. А Добролюб, кстати, это видит, и ухмыляется, зараза. В крепость его не пущу — нам такие наблюдательные не нужны. Подъехали, только хотел встрять в диалог, началось нечто непонятное. На краю леса, где скопились пехотинцы, возникло шевеление. Шевеление и шум.
— Сто-о-о-оять, я сказал!! — знакомый, резкий и властный крик раздался из леса.
Сбив снег с веток деревьев, растолкав пеших вояк, на поле влетела кавалькада всадников. Мои насторожились и встали в строй — держать оборону. Вновь прибывших конников было немного, человек пять, но судя по шуму из леса, сейчас ещё будут.
— Подмога? — забеспокоился Торир.
— Да не похоже, странно ведут себя, — я доставал подзорную трубу, под чутким и хитрым взглядом Добролюба, — а вон тот и вовсе — знакомый.
— Оружие на землю! Вы что, княжьей воли не боитесь!! Вообще тут все с ума посходили!!! — всадник плётками расталкивал пеших, те бросали дреколье и уходили в сторонку.
Я наконец-то настроил трубу. На краю поляны носился Олег и орал как ненормальный.
— О! Какие люди! И без охраны!
— Да нет, с охраной, глянь — Торир показал на лес.
Из леса показалась цепь всадников, выталкивающая пеших вояк на поле. Мужики бедные не знают куда себя деть — тут мы, страшные и непонятные, но не агрессивные. А из леса конники подпирают.
— Сергей! Сергей! Государь российский где?! — надрывается Олег, вон и Вольга показался, указывая на меня плёткой.
Хельг-Олег увидел, наконец, меня, и рванул что есть мочи, прямо по скопищу людей.
— Сергей! — Олег спрыгнул с коня, — То не я!.. То Болеслав!.. Сам!.. Уррррод!.. — далее последовала краткая биография боярина и его родственников, до пятого колена.
— Ты не кипятись, воевода! Остынь, успокойся, нормально всё. Сами всё понимаем.
— Я… А он!!! Вольга прискакал… Весь в мыле… Говорит, Болеслав бить тебя идёт. Я только с Новгорода, там Рюрирк… Не успел!!! — Олег переживает, причём сильно.
— Так, у тебя людей много? Давай пеших собирай, сани во-о-он туда ставьте, оружие на них, мне тут орава беспредельщиков не нужна. Мои вам периметр, ну, границу покажут, оттуда без моего разрешения — ни ногой! Давай, парень, делом займись. Чай, не бабы, чтобы орать да за патлы хвататься. И ты, Добролюб, тоже вон туда давай. А мы тут пока этими займёмся, что на поле остались..
Отповедь дала эффект — Олег умчался сбивать в кучу сани, пеших мужиков, разоружать их. Добролюб своих тоже начал отводить на указанное
