Лампа тускло освещала кирпичи, доски, кровельное железо – весь убогий материал, из которого был сделан куток. Ветер крепчал, и березы все сильнее и сильнее шумели над крышей кутка. Слышна была колотушка ночного сторожа. Дмитрий молча и жадно ел. Гриша сидел на койке, опустив голову, и, казалось, бессмысленно и неподвижно смотрел на носки своих башмаков.
– Почему это вы не спросите меня, кто я? – вдруг нервно сказал Дмитрий.
– Зачем? – не поднимая головы и не меняя позы, спросил, в свою очередь, Гриша. – Это ведь не мое дело-с.
– А если я вор, убийца? А если вы понесете жестокую расплату за то, что приютили меня и накормили?
– Нет… вы – не вор. А вот насчет убийцы – не могу судить…
– Да откуда вы все знаете? – с интересом и с оттенком возмущения спросил Дмитрий.
– Я?.. – удивился Гриша. – Наоборот-с, доложу я вам, я ничего не знаю. Оптический обман-с… А вы, я вижу, тоже носите брюки галифе? Это в настоящий момент очень разумно.
Где-то далеко, грустно засвистел пароход. По крыше кутка застучали капли дождя, сначала тихо и робко, а потом все сильнее и сильнее. За стеной, в бане, пищали мыши.
– Мышей здесь много… – вздохнув, доложил Гриша. – Вы меня простите за мышей-с. Войну я с ними вел многолетнюю и упорную, доложу я вам, но и бесполезную. А баню, между прочим, топят по субботам-с… В другие дни здесь никого не бывает.
– Спасибо… – поблагодарил Дмитрий, поняв, на что намекает Гриша. – Только я ведь долго не задержусь, мне здесь делать нечего. Отдохну, да и – дальше.
– Это ваше дело-с… Меня сейчас занимают другие проблемы-с. Как вы насчет книги Поморцева М. М. «Некоторые занимательные физические опыты»? Не читали?
– Нет… – рассеянно ответил Дмитрий и подумал: «Да что он, в самом деле, идиот или прикидывается?»
– Жаль, что вы незнакомы с этой удивительной книгой. Там есть потрясающие вещи. Почтенный автор… Должен вам заметить, что я сооружаю в настоящий момент мороженицу, и нахожу в книге Поморцева ценнейшие указания, которые, впрочем, практического значения не имеют-с…
Гриша замолчал и долго и внимательно рассматривал Дмитрия. Вздохнув, тихо сказал:
– Странным и необыкновенным образом похожи вы на Ольгу Николаевну Синозерскую-с…
Дмитрий вскочил и, качнувшись, схватил Гришу за грудь, прямо за зеленую тужурочку. Хрипло выдавил:
– Убью…
И еще тише повторил:
– Убью…
Часть II
С утра над Отважным плыли серенькие, уродливые тучки. К полудню поднялся сильный низовой ветер, разогнал тучи, зашумел на «горе» могучими березами и тополями, пригнул к земле прибрежные тальники. Жаркое солнце неподвижно повисло над землей, накаливая железные крыши домов.
Ананий Северьяныч разбудил Гришу Банного еще затемно: работы было по горло. До полудня работали в саду и в огороде, после полудня принялись под навесом сарая красить старые бакена и фонари к ним. Бакенов было четыре, еще накануне Ананий Северьяныч соскоблил с них старую краску, и теперь, выстроенные в ряд, они напоминали огромные серые сахарные головы. Два из них предстояло покрасить в красный цвет, а другие два – в белый.
– Ты, Гришенька, мажь красным, а я буду белым, – распорядился старик, подавая Грише Банному ведерко с краской.
– Пожалуй-с… – согласился Гриша. – Хотя, по совести говоря, красный цвет весьма скверно действует на мой слабый организм…
Гриша Банный находился в необыкновеннном волнении и в очень затруднительном положении: ему совершенно необходимо было сходить в село и постараться увидеть жилицу старушки Алёны Симоновны Широковой, но он никак не мог выбрать времени. Уже два раза он намекал Ананию Северьянычу на то, что у него есть кой-какие дела в селе и что на это надо всего полчаса. Но старик уперся и ни в какую не хотел отпустить Гришу даже на полчаса, ссылаясь на то, что работы «пропасть».
– А ты побыстрее, побыстрее крась-то… – подгонял он нерадивого помощника. – Водишь кистью-то, словно баба волосы расчесывает.
– Кисть скверная, Ананий Северьяныч… – оправдывался Гриша, уныло шаркая кистью по железному конусу бакена.
После покраски бакенов Гриша опять попробовал было улизнуть, но старик задумал покрасить заодно и веху, что стояла возле часовни.
Веха представляла из себя высокий, метров до шести, столб, врытый в землю. На верху его на ночь зажигался фонарь, он служил ориентиром для пароходов. Каждый вечер Ананий Северьяныч взби рался по деревянным коротким брусьям, прибитым к столбу через каждые пол-аршина, и зажигал фонарь, а утром тушил его. Краска на столбе пообветшала, и ее надо было подновить. Ананий Северьяныч предложил Грише покрасить вершину столба, а себе оставлял нижнюю часть его.
– Ты, Гришенька, сам как жердь, и руки у тебя длинные. Полезай, милый, наверх… – лисой подъезжал Ананий Северьяныч.
