— Чулков!
— Я!
— Где документы?
Чулков подошел, стал вынимать из сумки карты, разворачивать и по одной давать их полковнику.
— Объясните мне, что тут, — обратился Петрадзе к Сорванцову.
— Вот здесь у них проходит линия обороны, — стал объяснять капитан. — Здесь стоит танковый батальон. Двадцать шесть танков, среди них пять «тигров», восемь «пантер» пять «фердинандов». Вот здесь, за рекой, батальон гренадер, правда, едва половинного состава. Здесь батарея стадесятимиллиметровых орудий, здесь, в городе, штаб укрепрайона. Командует полковник Штюрмер. В самом городе расквартированы два пехотных батальона из резервистов по четыреста человек каждый. А также охранная рота, саперная рота, зенитный дивизион. Мосты охраняются повзводно. На вооружении пулеметы, зенитки, противотанковые орудия.
— А вы чем у немцев занимались?
— Наша рота была как бы слита с охранной ротой, — ничуть не смутившись, стал рассказывать Сорванцов. — В роте народ самый разный. Есть чехи, хорваты, словаки. Есть даже русские — из казаков, перекинувшихся к немцам. Нашей ротой командует бывший подполковник Красной армии Хвостов. Он перешел к немцам в сорок втором под Харьковом. Вчера два взвода из нашей роты под моей командой послали в помощь батальону СС, который блокировал деревню Сосновицу, захваченную партизанами. Батальон в основном состоит из латышей, но есть французы, бельгийцы и черт его знает кто еще. Командный состав исключительно из немцев. Мы, семнадцать человек, которым я доверяю полностью, хотели там же, в Сосновице, перейти к партизанам. Я послал к ним своего человека, сержанта Романенко, чтобы договориться, как, где и когда. Но он в темноте заплутал и вышел на латышей. Они его схватили и, хотя он уверял их, что был послан в разведку, они не поверили и передали его в штаб. Я как раз находился в штабе батальона и присутствовал при этой передаче. При мне же они его и начали допрашивать. А меня обезоружили и как бы арестовали. Но тут партизаны стали прорываться или совершили вылазку — не знаю. Короче, началась стрельба. Я воспользовался этим, схватил автомат, который лежал на столе, двух офицеров убил, еще кого-то, кто подвернулся под руку, мы с Романенко выскочили из хаты, прибежали к своим, перебили там тех, кто служил немцам на совесть, остальные согласились идти вместе с нами. Затем атаковали с тыла штаб батальона и ушли в лес. Решили найти партизан и соединиться с ними, а наткнулись на вас. Документы эти я захватил в штабе батальона. Такая вот история, товарищ полковник.
— Что ж, звучит красиво. А до этого где воевали?
— До этого мы проходили переподготовку в Карловых Варах. Это в Чехии. Нас готовили для войны в горах. Большинство из роты до этого воевали против югославских партизан. Нас, кто лишь недавно записался во власовцы, включили в эту роту. Полный курс мы не закончили, и весь батальон перебросили сюда. А здесь рассовали по разным частям и гарнизонам. После того, как целый батальон власовцев перешел к партизанам, немцы перестали им доверять…
— И что прикажешь с вами делать? — спросил полковник Петрадзе. — У меня тут ни следователей, ни прокуроров нет, устанавливать, кто, что и как — некому. Вот ты на моем месте как бы поступил?
— На вашем месте? Если бы это случилось до моего плена, то, скорее всего, приказал бы расстрелять. А теперь, когда прошел через… Впрочем, решать вам, товарищ полковник. Как решите, так и будет… Хотя, честно говоря, умирать от своих — не хочется. Лучше бы в бою, от немцев. У нас с ними свои счеты…
— Армия — не для сведения счетов, — возразил Петрадзе, ероша пальцами свои густые усы.
Сорванцов стоял, смотрел вверх с отрешенным видом.
Алексей Петрович не вмешивался в разговор, но он видел, что Петрадзе колеблется. Да и то сказать, что он может решить? Таскать бывших власовцев за собой? Так еще неизвестно, как все обернется и не перекинутся ли они еще раз на сторону немцев. Но Сорванцов Задонову нравился. Судя по всему, и Петрадзе тоже.
Сорванцов же и предложил выход:
— Разрешите, товарищ полковник?
— Ну?
— Я не знаю, какая стоит перед вами задача, но знаю, что без захвата мостов через Неман и блокирования дороги на Минск вам все равно не обойтись. Если вы вернете нам оружие, я проведу своих бойцов к мостам и, пользуясь знанием пароля на сегодняшний день, постараюсь мосты захватить и удержать до вашего подхода. Вы при этом ничего не теряете, даже если мы вернемся к немцам, то есть если я вам все это наплел. Ну что такое взвод в такой драке? Ерунда! Я понимаю, что вам может влететь от командования, если так именно и случится. Но поверьте мне, советскому офицеру, который почти три года сражался с фашистами… — Сорванцов, заметив ухмылку на лице полковника Петрадзе, вскинул голову: — Вы что думаете, я не знаю, как относятся к власовцам в Красной армии? Очень хорошо знаю. И навряд за те восемь месяцев, что я в плену, отношение это изменилось. И все-таки я решился пойти в армию Власова. Пошел, чтобы выжить и принести своей родине какую-то пользу. И я не один такой в моем взводе. Что касается других, кто пошел с нами, но которых мы не посвящали в свои планы, то с ними разберемся потом… если останемся живы.
