Побольше действия! – Что зрителей манит? Им видеть хочется – ну, живо Представить им дела на вид! Как хочешь, жар души излей красноречиво; Иной уловкою успех себе упрочь; Побольше действия, сплетений и развитий! Лишь силой можно силу превозмочь, Число людей – числом событий. Где приключений тьма – никто не перечтет, На каждого по нескольку придется; Народ доволен разойдется, И всякий что-нибудь с собою понесет. Слияние частей измучит вас смертельно; Давайте нам подробности отдельно. Что целое? какая прибыль вам? И ваше целое вниманье в ком пробудит? Его расхитят по долям И публика по мелочи осудит.
Поэт
Ах! это ли иметь художнику в виду! Обречь себя в веках укорам и стыду! – Не чувствует, как душу мне терзает.
Директор
Размыслите вы сами наперед: Кто сильно потрясти людей желает, Способнее оружье изберет; Но время ваши призраки развеять, О гордые искатели молвы! Опомнитесь! – кому творите вы? Влечется к нам иной, чтоб скуку порассеять, И скука вместе с ним ввалилась – дремлет он; Другой явился – отягчен Парами пенистых бокалов; Иной небрежный ловит стих, – Сотрудник глупых он журналов. На святочные игры их Чистейшее желанье окриляет, Невежество им зренье затемняет, И на устах бездушия печать; Красавицы под бременем уборов Тишком желают расточать Обман улыбки, негу взоров. Что возмечтали вы на вашей высоте? Смотрите им в лицо! – вот те Окаменевшие толпы живым утесом; Здесь озираются во мраке подлецы, Чтоб слово подстеречь и погубить доносом; Там мыслят дань обресть картежные ловцы; Тот буйно ночь провесть в объятиях бесчестных; И для кого хотите вы, слепцы, Вымучивать внушенье Муз прелестных! Побольше пестроты, побольше новизны – Вот правило, и непреложно. Легко мы всем изумлены, Но угодить на нас не можно. Что? гордости порыв утих? Рассудок превозмог…
Поэт
Нет! нет! – негодованье. Поди ищи услужников других. Тебе ль отдам святейшее стяжанье, Свободу – в жертву прихотей твоих? Чем равны небожителям поэты? Что силой неудержною влечет К их жребию сердца и все обеты, Стихии все во власть им предает? Не сладкозвучие ль? – которое теснится Из их груди, вливает ту любовь, И к ним она, отзывная, стремится И в них восторг рождает вновь и вновь. Когда природой равнодушно Крутится длинновьющаяся прядь, Кому она так делится послушно? Когда созданья все – слаба их мысль обнять – Одни другим звучат противугласно, Кто съединяет их в приятный слуху гром Так величаво! так прекрасно! И кто виновник их потом Спокойного и пышного теченья? Кто стройно размеряет их движенья И бури, вопли, крик страстей Меняет вдруг на дивные аккорды? Кем славны имена и памятники тверды? Превыше всех земных и суетных честей, Из бренных листвиев кто чудно соплетает С веками более нетленно и свежей То знаменье величия мужей, Которым он их чёла украшает? Пред чьей возлюбленной весна не увядает? Цветы роскошные родит пред нею перст Того, кто спутник ей отрад, любви стезею; По смерти им Олимп отверст И невечернею венчается зарею. Кто не коснел в бездействии немом, Но в гимн единый слил красу небес с зарею? Ты постигаешь ли умом Создавшего миры и лета? Его престол – душа Поэта.
Письмо из Бреста литовского к издателю «Вестника Европы»
Июня 26-го дня 1814 г.
Брест.
Позвольте доставить вам некоторое сведение о празднике, который давали командующему кавалерийскими резервами, генералу Кологривову, его офицеры. Издатель «Вестника Европы» должен в нем принять участие; ибо ручаюсь, что в Европе не много начальников, которых столько любят, сколько здешние кавалеристы своего.
Поводом к празднеству было награждение, полученное генералом Кологривовым: ему пожалован орден святого Владимира I степени. Неподражаемый государь наш на высочайшей степени славы, среди торжества своего в Париже, среди восторгов удивленного света, среди бесчисленных и беспримерных трофеев, помнит о ревностных, достойных чиновниках и щедро их награждает. При первом объявлении о монаршей милости любимому начальнику приближенные генерала условились торжествовать радостное происшествие и назначили на то день 22 июня. День был прекрасный, утро, смею сказать, пиитическое.
Так день желанный воссиял, И к генералу строй предстал Пиитов всякого сословья; Один стихи ему кладет В карман, другой под изголовье; А он – о доброта! какой примеров нет – Все оды принимает, Читает их и не зевает.–
Нет; он был тронут до глубины сердца и, подобно всем, дивился, сколько стихотворцев образовала искренняя радость. Вот приглашение, которое он получил ото всего дежурства:
Вождь, избранный царем К трудам, Отечеству полезным! Се новым грудь твою лучом Монарх наш озаряет звездным. Державный сей герой, Смирив крамолу И меч склоняя долу, Являет благость над тобой, Воспомянув твои заслуги неиссчетны: Тогда как разрушал он замыслы наветны И ты перуны закалял, От коих мир весь трепетал; Тобою внушены кентавры, Что ныне пожинали лавры И в вихре смерть несли врагам. Царь помнит то – и радость нам! Скорее осушим, друзья, заздравны чаши! А ты приди, узри, вкуси веселья наши Меж окружающих сподвижников твоих, Не подчиненных зри – друзей, сынов родных. В кругу приверженцев, в кругу необозримом, Ты радость обретешь в сердцах, Во взорах, на устах, Блаженно славным быть, блаженней быть любимым!
Все это происходило в версте от Бреста, на даче, где генерал имеет обыкновенное пребывание. Множество офицерства явилось с поздравлениями;
