Петербург в произведениях поэтов «Золотого» и «Серебряного» века русской литературы

Отрывок

В рассветном тумане стоят
острова;
Скрывается море за серою
далью;
Несёт к нему гордые воды
Нева,
Сверкая то чернью, то
жидкою сталью.
Как сторож суровый и
верный, гранит
Красавицу реку безмолвно
хранит;
И только с далёкого моря,
свободный,
Бушует и рвёт её ветер
холодный.
Всё мрачные, серые всюду
тона;
Блестящая звёздами ночь —
холодна,
Деревья шумят своей тёмной
листвою
С какою-то тайной тоской
роковою,
А длинные, чёрные крылья
теней
От звёздного света черней и
страшней.
Не спит ещё город, – и
мчатся коляски,
Спеша уносить за четою чету.
Смех, говор, слова
беззастенчивой ласки
Звучат в этот утренний час
на мосту.
Усталые лица… небрежные
позы…
Пресыщенность поздних
ночных кутежей…

Константин Константинович Вагинов (1899–1934)

Поэт и прозаик. Летом 1917 года Вагинов поступил на юридический факультет Петроградского университета. Через несколько месяцев после Октябрьской революции был мобилизован в Красную Армию. В конце 1920 года Вагинов возвращается в Петроград. Через год выходит первая книга его стихов «Путешествие в Хаос». Своё образование Вагинов продолжил на литературном отделении Высших государственных курсов искусствоведения. Современному любителю литературы имя Вагинова известно, прежде всего, благодаря причастности его к группе обэриутов и модернистским романам «Козлиная песнь», «Труды и дни Свистонова», «Бамбочада» и «Гарпагониана». Занимал Вагинов почётное место и в среде питерских библиофилов. Его часто можно было встретить на книжных развалах, которых в двадцатых годах было великое множество. И он редко возвращался домой без какого-нибудь уникального издания, книжного раритета. Теперь раритетами стали книги самого Вагинова, выпущенные небольшими тиражами и осевшие, в большинстве своём, не в общедоступных библиотеках, а в закрытых для читателей собраниях коллекционеров.

«У милых ног венецианских…»

У милых ног венецианских
статуй
Проплакать ночь, проплакать
до утра
И выйти на Неву в туман,
туман косматый,
Где ветер ржёт, и бьёт, и
скачет у костра.
Табун, табун ветров
копытами затопчет
Мой малый дом, мой тихий
Петербург,
И Летний сад, и липовые
почки,
И залетевшую со Стрелки
стрекозу.

Финский берег

1

Любовь опять томит,
весенний запах нежен,
Кричала чайкой ночь и
билась у окна,
Но тело с каждым днём
становится всё реже,
И сквозь него сияет Иордан.
И странен ангел мне,
дощатый мост Дворцовый
И голубой, как небо, Петроград,
Когда сияет солнце, светят
скалы, горы
Из тела моего на зимний
Летний сад.

2

Двенадцать долгих дней в
груди махало сердце
И стало городом среди
Ливийских гор.
А он всё ходит по Садовой в
церковь
Ловить мой успокоенный,
остекленевший взор.
И стало страшно мне сидеть
у белых статуй,
Вдыхать лазурь и пить вино
из лоз,
Когда он верит, друг и враг
заклятый,
Что вновь пойду средь
Павловских берёз.

«За ночью ночь пусть опадает…»

За ночью ночь пусть опадает,
Мой друг в луне
Сидит и в зеркало глядится.
А за окном свеча двоится
И зеркало висит, как птица,
Меж звёзд и туч.
«О, вспомни, милый, как бывало
Во дни раздоров и войны
Ты пел, взбегая на ступени
Прозрачных зданий над Невой».
И очи шире раскрывая,
Плечами вздрогнет, подойдёт.
И сердце, флейтой обращаясь,
Унывно в комнате поёт.
А за окном свеча бледнеет
И утро серое встаёт.
В соседних комнатах чиханье,
Перегородок колыханье
И вот уже трамвай идёт.

Евгений Вадимов (1879–1944?)

Поэт, прозаик, критик. Настоящее имя Юрий Ипполитович Лисовский. Закончил кадетский корпус в Петербурге и Николаевское кавалерийское училище. Начал писать будучи кадетом, за что был наказан как нарушитель военной дисциплины. Но официально его литературная деятельность началась в 1910 году, когда он служил в Варшаве и в местном журнале «Офицерская жизнь» стали появляться его стихи, рассказы и публицистические статьи. Участник Первой мировой войны.

В 1916 году был назначен командованием военным прокурором при штабе генерала Николая Александровича Лохвицкого во Франции. Узнав о революции в России, решил на родину не возвращаться. Жил в Югославии, Франции и Польше.

Петербург

Г.А. Мациевскому

…Нет тьмы – и всё же ночь…
Не ночь – а мёртвый день —
Дар северной весны… Час
ночи голубиной…
Курантов звон. Светло.
Цветёт моя сирень,
Что сорвана вчера и брошена
в гостиной…

Букет её поник, в
предсмертье, на столе,
Но воздух комнаты живёт
благоуханьем.
Встаю.