В закоулках Мироздания

проведу далеко от отца и нашего дома.

Тут я не выдержала и расплакалась, а ухаживающая за мной девочка утирала мне платком слезы. Как я ненавижу эту отвратительную беспомощность. Если бы у меня были силы, то я бы стукнула эту девчонку кулаком в лицо и заставила бы ее признать мое господство старшего юнкера СС. Я не совсем дура, и понимаю, что мое господство будет продолжаться ровно до тех пор, пока не прибегут взрослые воины-титаны и не прикончат меня на месте, ибо лучше умереть, смеясь врагу в лицо, чем жить, пресмыкаясь перед ним на коленях.

Когда же наконец эти дикари прекратят свои скачки? Ведь моя голова и так раскалывается, не давая возможности ни подумать, ни хотя бы снова заснуть. А подумать было над чем. Когда мы покоряли местных и загоняли их – одних в питомники для научного размножения, а других в рабочие лагеря, чтобы они там трудились на благо нашей расы, – то считали, что это в порядке вещей, и говорили: «горе побежденным». А что, если эта группа русских воинов-титанов и магов оказалась в этом мире совсем не случайно, а пришла по нашим следам, чтобы добить и поработить выживших в той ужасной войне. И теперь нам следует вслед за ними ожидать появления русских армий, вооруженных до зубов железом и магией. Тогда снова будет «горе побежденным», но только побеждены будем теперь уже мы – тевтоны…

Капитан Серегин Сергей Сергеевич.

Когда окончательно стемнело и на небе зажглись звезды, в самый разгар веселья воздух над площадкой, где танцевали, вдруг заколебался, и из этого марева в центр круга танцующих вдруг вывалились двое: уже знакомый нам Гермесий с посохом-кадуцеем, крылатых сандалиях и широкополой шляпе, и еще один тип: плешивый, коренастый, хромоногий, с большими руками, покрытыми трудовыми мозолями.

Музыка тут же стихла, круг танцующих распался. Местные с некоторым испугом смотрели на незваных гостей. Покровитель плутов, от которого винный дух шибал метров за десять, осмотрелся и немного придурошно поклонился мне и отцу Александру, подметая при этом землю полями своей шляпы.

– Здравствуйте, господа-начальники, разрешите присоединиться к вашей честной компании? – произнес он.

– И тебе здравствовать, Гермесий, – ответил я. – Представь своего друга, и добро пожаловать к нашему веселью.

– Знакомьтесь, ик, – кивнул божок, находившийся в том состоянии благородного подпития, когда ноги еще держат, а мозг уже отключается и язык сам, без его участия несет всякую околесицу, – это мой друг Гефестий, собственной персоной. Шли мы с ним, понимаешь, мимо и смотрим, кто-то празднует, да так, что дым коромыслом. А неподалеку тевтоны дохлые кучей валяются… – он захихикал, – ох и засмердит здесь через недельку…

– Балаболка! – солидно и с чувством ответил Гефестий. – Набрался по самое не грусти у Дионисия, и теперь несет всякую хрень.

– Да-да, – поддержал приятеля Гермесий, еще раз оглядываясь по сторонам, – никогда не ходите в гости к Дионисию! Вино у него кислое, а все бабы жирные, пьяные, вонючие, с толстыми волосатыми ляжками… Ну что я должен делать всю ночь с толстой волосатой женщиной, которая к тому же и совершенно лыка не вяжет? Пусть их лучше сатиры обхаживают.

– Сатиры, – по-прежнему веско заметил второй божок, – горазды любить друг друга только самым противоестественным образом. А вакханкам Дионисия тоже хочется немного мужской ласки. А этот тип – ноги в руки, и ну от них бежать!

– Если им хочется любви, – ответил пьяненький Гермесий, выпячивая губы, – то пусть сперва помоются и сбреют с себя всю волосню. У приличной женщины волосы должны расти только на голове – и точка. Во всех остальных местах это не-ги-ги-енично!

– Это тебе сама Гигия* по пьяни шепнула? – уточнил Гефестий, которого от ужимок приятеля начал разбирать смех.

– Ага, она самая. А потом добавила, что ее папаша за просто смешную цену продает отличную настойку корня брионии**. Результат получается супер – не женщина, а мраморная статуя, – подтвердил его спутник, потом еще раз осмотрелся и невпопад добавил, – а девки-то местные как похорошели, не то что те коровищи. Вот что значит отдать народ в хорошие руки. Идите ко мне, мои красавицы, я вас всех люблю!

Примечание авторов:

* Гигия – в античной мифологии богиня красоты и здоровья, дочь Асклепия и Афины. Гигию изображали в виде молодой красивой женщины, кормящей змею из чаши и именно символ Гигии– змея, обвивающая чашу, впоследствии стала символом медицины.

** Настойка корня брионии – препарат, применявшийся древними греками для медикаментозной депиляции тела и придания ему того самого облика мраморной статуи)

У меня возникло навязчивое желание дать этому богу по хохотальнику, а потом хорошенько добавить, и лучше всего ногами. Нечего тянуть свои лапы к сидящей у меня на коленях Туллии, бо выдерну их и вставлю с другого конца, да не с того, с которого было. Остальные мои ребята тоже поняли все как надо, а это самое главное, ибо вместе и батьку бить веселее, а уж мелкого божка и подавно. И плевать на то, что у его приятеля бицепсы и кулаки как у молотобойца. Зато ноги слабые. Короче, как-нибудь справимся. Обстановку разрядил отец Александр.

– Ты, Гермесий, – ледяным тоном произнес он, – говори, да не заговаривайся. Ты сам передал их души новой владелице и теперь не имеешь на них никакого права. Ты здесь гость, а не хозяин, и если будешь буянить и приставать к чужим женщинам, то узнаешь, насколько тяжелы кулаки у их мужчин. Я так сказал!

– Я че, я ниче, – растерянно пробормотал тот, от этих слов как-то даже протрезвел, – я просто шел мимо и решил заглянуть на огонек. Вот и дружбана с собой привел. Кто, как не он, сможет расплавить тевтонские кольца и обратить в ничто заключенную в них злую силу…