– Да, Анна Сергеевна, – сказала вслух Лилия растроганным голосом, – и я вас тоже очень люблю. Вы, а особенно ваши девочки, такие милые и чистые, что мне хочется остаться с вами подольше для того, чтобы лучше узнать и вас, и их.
– Конечно же, оставайся, Лилия, – ответила я, погладив девочку по голове, – мы всегда будем тебе очень рады, тем более, что твоя мама, кажется, тоже не собирается никуда уходить, как и тетя Афина.
– Тетя Афина – ужасная снобка, – серьезным голосом сказала мне Лилия, после чего они вместе с Асей с визгом бросились мне на шею, и принялись обнимать меня и целовать. Вскоре к ним присоединилась и мокрая как цуцик, только что выскочившая из речки Яна, тоже выразившая бурные эмоции в адрес своей новой подружки. Немного меня потискав, все девочки извинились и, сбившись в стайку, унеслись обратно на берег. Яне и Асе нужно было еще одеться перед завтраком, а Лилия не могла наговориться со своими новыми подружками. И теперь я воспринимала ее уже не как постороннюю и не как местную подопечную, а как одну из моих девочек, о которых я должна заботиться и которых обязана воспитывать. Что ж, никакой особой беды я в этом не вижу.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич.
Завтрак, последовавший за всеми событиями этого утра, прошел в деловой, но несколько настороженной обстановке. Наши предыдущие приемыши, включая тевтонку Гретхен и посланницу Кибелы Агнию, настороженно разглядывали двух богов и трех богинь, чинно рассевшихся рядком и дружно уминающих из керамических мисок вчерашнюю гороховую кашу с бараниной. Типа – никогда такого не было и вот опять! Особенно умильно выглядела светловолосая девчонка по имени Лилия, время от времени о чем-то перешептывающаяся с Матильдой и бросающая в мою сторону оценивающие взгляды. Как мне успела шепнуть Птица, эта Лилия – на самом деле богиня первой подростковой любви, несчастное существо, дочь Афродиты от какого-то неизвестного, а не от законного мужа, и что Арес, бывало, поколачивал эту хрупкую девочку, которую, кажется, может переломить даже порыв ветра. Когда все прекратили бегать и кричать, она подошла ко мне и, уперев глаза в землю, сказала:
– Спасибо вам, Сергей Сергеич, от меня и моей мамы за то, что вы спасли нас от этого тирана и вернули в нашу семью радость и покой. Я бы очень хотела, чтобы мой неизвестный папа был похож на вас, и чтобы он был такой же сильный, умный и добрый. Вы не смотрите, что моя мама такая легкомысленная. Она не всегда была такой, во всем виноват злодей Арес, который заставлял ее искать свое счастья на стороне. На самом деле она добрая и отзывчивая, и очень любит детей. Но еще больше она любит мужчин, и это ее беда, а не вина. И не надо ее за это осуждать, пожалуйста.
Произнеся эту трогательную речь, Лилия скроила умильную мордочку, присела в реверансе и как-то незаметно исчезла из поля моего зрения. Ну, богиня ж, ептить!
За завтраком, когда мы сидели все вместе и ели кашу, и я обратил внимание, что девочка-богиня действительно распространяет вокруг себя какой-то романтический флер – и «наши» дети, и местные подростки пребывали в какой-то мечтательности, то и дело бросая на нее задумчивые взгляды. И Лилия была хороша – она улыбалась нежно и загадочно, словно думала о чем-то приятном, и из глаз ее исчезла та грустинка, что еще утром, во время ее страстной благодарственной речи, там присутствовала. Я заметил, как сильно Лилия похожа на мать, разве что волосы у нее светлые, а не цвета воронова крыла. А так – чистая копия: такой же нежный овал лица, такие же зеленые глаза с поволокой и очаровательные ямочки на розовых щеках.
Кстати, и ее мама со вчерашнего вечера весьма заметно изменилась. Без косметики, трезвая и выспавшаяся, она выглядела куда привлекательнее, чем та пьяная и разбитная бабенка, которая посетила нас вчера вечером. Однако от этой ее идеи – в благодарность за убийство Ареса провести вечер в моей постели – меня до сих пор бросает в дрожь. И даже не знаю, почему.
Лилия, кстати, тоже посматривает на меня с явным интересом, но, к счастью, не с таким, как у Матильды. Смотрит так пытливо и серьезно, свесив голову набок – словно примеряет, подойду ли я ей в приемные отцы. Вот это правильно – удочерить я их готов всех троих. Поговорила бы эта Лилия с Асей (богиня она или не богиня, в конце концов?) убедила бы ее, что пусть она тоже будет мне приемной дочерью, а свою первую любовь ищет среди парней более подходящего ей возраста. Вот второй пацан – кажется, его зовут Митька – чем он плох? Я даже сейчас не вспомню, какой позывной мы дали ему в самом начале. Не знаю почему, но этому Митьке занятия по душе и по плечу в нашей команде пока не нашлось. А жаль.
Кстати, это могло случиться как раз и потому, что, будучи склонным к военной службе, он безропотно переносит все тяготы и лишения нашего похода, при этом тянется к моим ребятам, оружию и всяким стреляющим железкам – короче, туда, где ему пока явно не место. Совсем не место, ибо не испытываем мы такого недостатка в бойцах, чтобы ставить строй двенадцатилетних мальчишек. Чай, не партизанский отряд в глубоком тылу врага, хотя и определенное сходство прослеживается. Кстати, вспомнил я его позывной – Профессором окрестили. Может, взять мне этого Профессора к себе вторым посыльным- ординарцем вместе с Матильдой? И на виду будет, и поближе к своей зазнобе, по которой явно сохнет. Да, это хорошая идея. Немного божественного промысла – и все сойдется самым наилучшим образом… Только помоги мне, Лилия, чуть-чуть…
Может, мне показалось, а может, и правда – в глазах девочки-богини, задержавшей на мне свой взгляд, зажегся огонек понимания, и она даже вроде бы едва заметно кивнула мне… Но, скорее всего, мне это лишь показалось.
Ну ладно, об этом я подумаю потом, а сейчас уже нужно готовиться к инициации Кобры и мадмуазель Волконской. Да и мне Колдун тоже обещал после завтрака кое-что доделать. Не стоит забывать, что он пока всего лишь ребенок, а важных дел у него как у троих взрослых мужиков вместе взятых. Жалеть его надо, холить и лелеять.
