этом поток провожающих иссяк. Остальные, наблюдавшие издалека, видимо, прощались со мной молча, но я был совсем не в обиде на их похвальную скромность.
И вот ритуал прощания был закончен, и можно было сказать «отошла кабель-мачта». Мы уходим в неизвестность, и это немного треплет нервы. Ручные рации не добьют дальше десяти-пятнадцати километров, так что наш путь лежит в полную безвестность. Ни мы не будем знать, что происходит тут, в лагере, на берегу реки; и так остающиеся не будут знать, что произошло с нами – до тех самых пор, пока мы не найдем и не пригоним к лагерю штурмоносец.
Не лежала у меня душа к этому походу, но он был нам остро необходим, потому что без штурмоносца мы слишком слабы и уязвимы, и вообще ужасное везение, что он оказался в пределах нашей досягаемости в тот момент, когда мы должны были делать выбор – доверяться ли Кибеле или еще какому вечному игроку в извечную местную игру, либо же сыграть абсолютно по-своему, послав всех богов к воронам и опершись на свои собственные силы, которые и сами по себе выходят немаленькими. Если верить нашим специалистам (так сказать, вообще) – у нас, что ни маг, то уникум, и это не нам надо бояться там всяких разных, а именно им надо бояться нас, поскольку буде плохое настроение – мы их всех из-за этого плохого настроения попревращаем в заносчивых квакающих лягушек или обугленные головешки. Пусть знают все. Мы идем!
Дима Абраменко, он же Димка, он же «Колдун»
Вот, не успел закончить с делами, перевести дух и хоть немного отдохнуть, как вокруг меня начала крутиться та самая посланница богини Кибелы, с которой и начался весь вчерашний и сегодняшний сыр-бор. Если присмотреться повнимательнее, то видно, что она совсем еще девчонка, всего года на три-четыре постарше меня, и больше всего напоминает голенастого, ощипанного и растерянного цыпленка, вызывая к себе жалость. Конечно, Анна Сергеевна объяснила мне весь расклад по поводу этого мудреного заклинания, носительницей которого являлась Агния, но все-таки расклад раскладом, а живой человек – это живой человек, со своим характером, судьбой и образом мыслей. А люди – они внимание и ласку любят, и чтобы с ними разговаривали и играли в разные игры. У взрослых, между прочим, тоже есть свои игры, только они этого не понимают, и называют свои забавы взрослыми делами. А еще мне очень хотелось самому разобраться с тем многослойным заклинанием…
Магия – это не какая-то там нудная география, ботаника или никому не нужная физкультура, магия – это очень интересно, потому что она вокруг тебя и ты сам ее часть, и разобравшись с каким-нибудь заклинанием, я уже могу его использовать. И еще – заключенный в мой камень дух-учитель всегда все объясняет так, что его никогда не скучно слушать – с примерами там и пояснениями из окружающей жизни. Даже юморит иногда. Не то что наши некоторые учителя, у которых на уроках можно только спать, потому что их объяснения занудны, скучны и непонятны, а иногда видно, что они сами понимают в своем предмете даже меньше, чем написано в учебнике. Кроме того, не будь я таким сильным, пусть пока и не очень умелым магом – разве же взрослые ко мне относились бы так серьезно, будто я действительно наравне с ними? И капитан Серегин, и Анна Сергеевна, и все остальные ведут себя так, будто я один из них, и в то же время закрывают глаза на некоторые мои шалости. Вот и сейчас я хочу лишь немного пошалить – не более того.
– Иди сюда, Агния, – поманил я рукой эту девчонку, – ты так крутишься вокруг меня, будто собачка, выпрашивающая кусочек колбасы. Ты лучше подойди и прямо скажи – что ты от меня хочешь?
Та стремительно подбежала ко мне и тут же бухнулась на колени.
– Не прогоняйте меня, мой господин, – срывающимся голосом заблажила она. – Я буду вашей верной рабой, буду ухаживать за вами и носить вас на руках, мыть ваши ноги и пить ту воду, только не прогоняйте…
Когда я взялся рукой за свой камень и посмотрел на эту Агнию особым, так называемым магическим, взглядом, то увидел что все эти прыжки – это работа наложенного на нее заклинания принуждения, которое каким-то образом (я так пока и не понял каким) потом должно было перейти на меня. Но этот момент мы уже обсуждали и с Анной Сергеевной, и с сидящим в камне духом моего учителя…
Кстати, о моем учителе. В прошлом, давным-давно, еще когда боги обитали в нашем мире, даже до начала общей известной всем истории, это был знаменитый маг, которого Кибела победила в магическом состязании, сковала таким же принуждающим заклинанием, а потом засунула работать духом этого камня. Когда он понял, что я не собираюсь так запросто подчиняться этой Кибеле, то обрадовался и предложил мне всю возможную помощь для одоления врага. На это я ответил словами известной песни, что Кибела мне и не друг и не враг, а так… короче, поглядим. Но как учитель он был классный – приятно учиться тому, что тебе самому интересно, у того, кто тоже знает и любит свое дело.
И вот теперь перед нами был предназначенный для меня «подарок» Кибелы, который уж явно добрым не назовешь. Я изучал заклинание своими глазами, а мой учитель из камня через меня. В этом деле я доверял ему даже больше, чем себе, потому что у него был многотысячелетний опыт с большим количеством похожих случаев, а у меня пока только мои сила и талант. Вот учитель-то первый и заметил один сомнительный момент.
– Знаешь что, Деметриос, – беззвучно проскрипел он своим старческим голосом, – а ведь это заклинание накладывала совсем не Кибела… Кибела бы все сделала не так – это не ее почерк. Это кто-то из молодых да ранних, кому не исполнилось и сотни лет. Уж очень это заклинание из себя все новомодно, вычурно и кучеряво… Тому балбесу, который все это делал, явно силу девать было некуда.
О как, значит… сто лет – это у них молодой да ранний, интересно, а я для них кто такой тогда?
– А тебе, юноша, – ворчливо ответил учитель на мой немой вопрос, – я надеюсь привить настоящий классический стиль, когда заклинание не имеет
