лишних ветвей и выглядит экономно, красиво и элегантно, как и любое изделие старых мастеров, и тогда никто про тебя не скажет, что ты молодой да ранний…
Я улыбнулся, не сомневаясь, что классический стиль – наилучший.
– Так все же, – спросил я, – если не Кибела, тогда кто же это делал?
– Кто делал, кто делал, – проворчал учитель, – так уж вестимо, что кто-то из старших жрецов. Таланта и опыта у таких людей чуть, зато способностей к интригам и самомнения хоть отбавляй, кроме того, под рукой всегда имеются младшие жрецы, из которых можно накачать столько силы, сколько требуется для всех этих бесполезных украшений на заклинании. А вот то, делалось ли это заклинание-ловушка с ведома и по поручению Кибелы или нет, этого я тебе не скажу. Для такого ответа в прошлой жизни я должен был бы быть не магом, а пифией-прорицательницей.
– Этого мне и не требуется, учитель, – ответил я, – потом разберемся. Вы лучше подскажите, как можно снять с Агнии эту пакость, да так, чтобы она осталась бы при этом в здравом рассудке. А то Анна Сергеевна только заблокировала это заклинание, а снимать его не спешит.
– Твоя Анна Сергеевна, – проворчал учитель, – тоже из молодых да ранних. Все сама, сама, сама, а опыта-то и не хватает. А тут надо действовать аккуратно, с чувством, с тактом, с расстановкой, просто так с наскоку ничего не выйдет… А тебе, значит, девчонку стало жалко, и ты решил вмешаться…
– Да, решил! – твердо сказал я. – Ведь это из-за меня ее так изуродовали, а значит, я обязательно должен ей помочь.
Высказав это моему учителю, я резким движением положил правую руку на жесткие взъерошенные волосы коленопреклоненной Агнии, левой рукой продолжая сжимать камень.
– Ой-вэй! – воскликнул учитель. – Что ты делаешь, мальчик? Нельзя же быть таким неосторожным. Теперь у нас нет пути назад. Или мы снимем с этой девчонки это дурацкое заклинание, или сами подпадем под его власть.
– Ну, – я постарался придать своему голосу как можно больше солидности, – с вашей мудростью и опытом, дорогой учитель, мы обязательно его снимем. Вы давайте начинайте, а я вас поддержу.
– Ну ладно, – неслышно вздохнул из камня польщенный учитель, – давай начнем. Но делать все мы будем не торопясь, медленно и печально… Я буду распутывать ту путаницу, которую накрутил тот полоумный жрец, а ты подключайся, когда надо будет применить силу. Ведь у тебя ее гораздо больше, чем у твоего старого учителя.
Я не знаю, сколько прошло времени – казалось целая вечность, а может быть, всего мгновение. Агнию под моей рукой била крупная дрожь, а из поднятых на меня раскосых глаз бежали крупные слезы. Очевидно, процедура удаления враждебного заклинания не была такой уж безболезненной, и девочка при этом испытывала очень неприятные ощущения. Но, как говорила моя мама-доктор – «горьким лечат, а сладким калечат» и вообще, если бы мы с учителем не сняли с нее эту пакость, то она в самое ближайшее время должна была бы погибнуть – сначала как человеческая личность, а потом и просто как живое существо.
Но вот все кончилось, и заклинание было полностью обезврежено. Теперь девочка Агния была только девочкой Агнией, как она есть – и больше никем и ничем. Я снял руку с ее головы и просто сказал:
– Давай, Агния, вставай, все уже кончилось.
– Что кончилось? – удивленно спросила девочка, поднимаясь на ноги и непонимающе оглядываясь по сторонам, – скажи мне, мальчик, где я нахожусь, и что тут произошло? Я ничего не помню. Кажется, мне нужно срочно бежать в храм Вечного Огня, чтобы получить наставления старшего жреца перед дальней дорогой…
– Она вообще в своем уме? – безмолвно спросил я у своего учителя в камне. – Мы ей лишнего случайно не отрезали?
– Она в своем уме, – также безмолвно, но уверенно ответил учитель, – просто все, что произошло после того, как на нее было наложено это заклинание, очень слабо запечатлелось в ее памяти. Она это вспомнит – но далеко не сразу, и отнюдь не все. Кое-что останется забытым навечно, потому что ее сознание не в состоянии вместить в себя это знание.
Тем временем Агния, покрутив головой, осматривала наш лагерь, телеги, лошадей, скотину, вооруженных спецназовцев, солидных взрослых женщин и говорливых подростков. Затем снова перевела на меня взгляд своих раскосых черных глаз.
– Кажется, я тебя помню, мальчик, – сказала она, – ведь именно тебе я должна была передать послание богини Кибелы.
– Да, – подтвердил я, – и ты его мне уже передала, большое спасибо, Агния. Думаю, что Кибела будет довольна твоей работой.
Та растерянно потерла свой лоб. Теперь в ней не было ничего общего с той несчастной, которая любой ценой стремилась приблизиться ко мне. Обыкновенная хулиганистая уличная девочка-подросток, старающаяся быть гордой и независимой от всех, кто старше, сильнее и богаче ее. Не была она похожа по своему поведению и на местных латинских подростков, всегда таких раболепных и приторных, будто остывший чай, в который всыпали слишком много сахара.
– Я ничего не помню, – расстроено произнесла она, – но если ты говоришь, что письмо было передано, то значит, оно передано. Кажется, после передачи письма я должна была остаться у тебя в услужении, чтобы днем помогать тебе по хозяйству, а ночью согревать твою постель.
– Агния, – произнес я, непроизвольно краснея, – мне не нужны слуги, ведь я совсем не калека и могу обслужить себя сам, и ночи сейчас совсем не
